Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

1. «Ab ovo»: термин «hereditas» в римско-правовых и христианских текстах до конца V в.

Латинское слово «hereditas» [а именно к нему восходит старокастильское «heredad» (heredat)], используемое в кастильских текстах XIII — середины XIV в. для обозначения основного типа земельных владений в рамках консехо, достаточно рано, еще в эпоху античности, вошло в число основополагающих правовых понятий. Поэтому именно в римских юридических текстах следует искать объяснение той двойственности его значения (наследство и наследственное владение), на которую было указано в начале предыдущей главы.

Замечу, что в своем первом и основном смысле (т. е. «наследство», «правопреемство в наследовании») латинское слово «hereditas» относится к наиболее древнему пласту терминологии римского права. Оно фигурирует уже в «Законах XII таблиц»: свидетельства на этот счет сохранились в «Институциях» римского юриста Гая (II в.)[665]

. Соответственно, связанные с ним смысловые оттенки менялись по мере эволюции римского права вообще и концепции римско-правового института наследства в частности[666]. Фундаментальность проблем, обусловленных этим институтом, предопределила особое внимание к нему римских юристов классической и постклассической эпохи, в трудах которых среди прочего отразились и различные аспекты наследственного права.

В числе авторов сочинений, прямо или косвенно затрагивавших эту тему, труды которых известны фрагментарно из «Дигест Юстиниана», назову Октавия Корнелия Сальвия Юлиана Эмилиана (ок. 100–?), уже упоминавшегося Гая, Квинта Цервидия Сцеволу (вторая половина II в.), Секста Помпония (II в.), Октавия Тидия Тоссиана Яволена Приска (79–138), Секста Цецилия Африкана (? — ранее 175), Фурия Антиана (первая половина III в.), Луция Нерация Приска (вторая половина II в.), Гая Клавдия Марцелла (рубеж II–III вв.), Клавдия Трифонина (вторая половина II — начало III в.), Домиция Ульпиана (?–228), Юлия Павла (рубеж II–III вв.), Эмилия Папиниана (?–212), Элия Флориана Геренния Модестина (? — после 244), Гермогениана (вторая половина III в.) и других[667]. По существу, перед нами — почти полный перечень наиболее выдающихся представителей римской юриспруденции. Тем более показательно то, что, разбирая различные аспекты наследственного права, никто из них не употребляет слово «hereditas» для обозначения земли как таковой или отдельной категории земельных владений[668]

.

Свое второе значение слово ««hereditas» обрело лишь в позднеантичную эпоху в латинских христианских текстах. Вероятно, наиболее ранним свидетельством этого стали ранние латинские переводы Священного писания, известные нам почти исключительно по цитатам в трудах христианских писателей первых веков новой эры. Наиболее распространенным старолатинским переводом являлась «Итала», созданная в римской Африке на основе латинского подстрочника греческого текста[669]. Важнейшим источником для реконструкции текста «Италы» являются сочинения уроженца Карфагена, первого известного нам христианского автора, писавшего по-латыни, — Тертуллиана (ок. 160 — после 220)[670]. Во фрагментах старолатинского перевода Библии, обильно встречающихся в его текстах, латинское «hereditas» передает древнееврейское «nachalah», в еврейском оригинале в равной мере означающее как владение (в том числе земельное), так и наследство, долю, часть[671]

(в русском синодальном переводе оно, как правило, удачно переводится словом «удел»[672]). Следуя этой норме, Тертуллиан использует это слово и в оригинальной части своих сочинений[673].

В IV в. в том же значении слово «hereditas» используют христианские писатели; в их числе — Илларий из Пуатье (?–368)[674]

, Руфин Аквилейский (ок. 345 — ок. 410)[675], Евсевий Иероним (347–419/420)[676] и другие. Однако, вероятно, широкому распространению нового значения известного слова способствовало его активное использование в литературном латинском переводе Священного писания, сделанном Иеронимом. Этот перевод принято называть «Вульгата». Как известно, он стал делом жизни писателя, работавшего над ним начиная с 382 г. и до самой смерти, лишь на краткое время отвлекаясь от своего труда[677]. За это время ему удалось не только перевести с греческого на латынь большую часть книг Ветхого и Нового Заветов, но и тщательно сличить первые с их еврейскими прототипами.