Город священного огня

Эмма не была уверена, что они могли идти быстрее; она крепче схватила запястье Друзиллы и дернула, четь не оторвав девочку от земли, бормоча извинения по пути. Близнецы, державшиеся за руки, были быстрее всех, поднимаясь по неровным ступенькам к Ангельской Площади, ведомые Хелен.

Они почти добрались до вершины, когда Джулиан ахнул:

– Хелен, сзади!

Эмма развернулась и увидела рыцаря фейри в белых доспехах у подножья лестницы. Он нес лук из выгнутой ветки, у него были длинные волосы цвета древесной коры.

Его глаза на мгновение встретились с Хелен. Его лицо изменилось, и Эмма не могла не задуматься, узнал ли он, что в ней течет кровь фейри – а затем девушка подняла правую руку и выстрелила из арбалета прямиком в него.

Тот увернулся. Стрела отскочила от стены позади. Фейри усмехнулся и поднялся на первую ступеньку, затем на вторую – и закричал. Эмма смотрела в шоке, как его колени подогнулись; мужчина упал и взвыл, когда его кожа коснулась края ступени. Девочка впервые заметила, что в них были вбиты гвозди, штопоры и другие железные предметы холодной ковки. Фейри отпрянул, и Хелен снова выстрелила. Стрела пронзила его доспехи и попала в грудь. Он свалился.

– Они фейристойкие, – Эмма вспомнила, как смотрела из окна Пенхаллоу вместе с Таем и Хелен. – Весь металл и железо. – Она указала на соседнее здание, на краю крыши которого висел ряд ножниц. – Вот чем занималась стража…

Внезапно Дрю вскрикнула. По улице бежал кто-то еще. Второй рыцарь, но на этот раз женщина в салатовых доспехах, несущая щит из резных листьев.

Эмма достала нож из-за пояса и метнула его. Фейри инстинктивно подняла щит, чтобы блокировать нож – пролетевший мимо ее головы и задевший нитку, на которой висели ножницы. Те упали и пронзили ее между лопаток. Женщина с криком упала на землю, по ее телу прошел спазм.

– Хорошая работа, Эмма, – сурово похвалила Хелен. – А теперь пошли…

Она прервала свою речь вскриком, когда сбоку улицы появились еще три Омраченных. Они были в красных плащах, так часто являвшихся в кошмарах Эммы, казавшимися еще более алыми в свете демонических башен.

Дети вели себя максимально тихо. Хелен подняла арбалет и выстрелила. Стрела застряла в плече одного из Омраченных, и он отвернулся, пятясь, но не падая. Девушка начала вновь заряжать оружие; Джулиан пытался одновременно держать Тавви и достать меч из-за пояса. Эмма взялась за свою Кортану…

Сквозь воздух пронесся круг света и погрузился в горло первого омраченного, стена за ним испачкалась кровью. Он взялся за шею и упал. Еще два круга пролетели мимо, один за другим, образовывая лужу крови на брусчатке.

Эмма развернулась и подняла голову. На верху лестницы кто-то стоял: молодой Сумеречный Охотник с темными волосами и мерцающим чакрой в правой руке. Еще несколько были прикреплены к его поясу. В красном свете от башен казалось, что он светится – высокая и худая фигура в черном одеянии на фоне ночного неба. Зал Соглашения возвышался за ним как бледная луна.

– Брат Захария? – пораженно сказала Хелен.

– Что происходит? – хрипло поинтересовался Магнус. Он уже не мог сидеть и потому лежал на полу камеры, приподнявшись на локтях. Люк прижал лицо к окну. Его плечи были напряжены, и он практически не двигался с места с момента, как прозвучали первые крики.

– Свет, – наконец ответил он. – Какой-то свет льется из крепости… туман рассеивается. Я вижу внизу плато, по нему бегают Омраченные. Но я не знаю причину.

Магнус засмеялся себе под нос и почувствовал металлический привкус во рту.

– Да ладно тебе. Кто это, по-твоему?

Люк посмотрел на него.

– Конклав?

– Конклав?! Мне очень жаль тебе это говорить, но им плевать на нас. – Он откинул назад голову. Колдуну было хуже, чем когда-либо. Ну, может, не совсем… Был один инцидент с крысами и зыбучим песком на рубеже века. – А вот твоей дочери нет.

Люк был в ужасе.

– Клэри… Нет, ее не должно здесь быть.

– Разве она не всегда там, где не должна находиться? – разумно вставит Магнус. По крайней мере, он так надеялся. Трудно сказать, когда ты в полубессознательном состоянии. – Как и все остальные. Ее постоянные спутники. Мой…

Дверь распахнулась. Магнус попытался сесть, но не смог и упал на локти. Он почувствовал раздражение. Если Себастьян пришел их убить, он лучше бы умер, стоя на ногах, а не на локтях. Колдун услышал голоса: восклицания Люка и других, а затем перед его глазами появилось лицо, его глаза были как звезды в тусклом небе.

Магнус выдохнул – на мгновение ему стало снова хорошо, он не чувствовал страха или свою близкую кончину, или даже злость. Его охватило сильнейшее облегчение, и он потянулся, чтобы погладить костяшками по щеке парня, нависающего над ним. Глаза Алека были огромными, голубыми, полными тоски.

– Ох, мой Алек… Тебе было так грустно. Я не знал.