Город священного огня

К центру города толпа стала гуще: Нефилимы, Омраченные, фейри – хотя последние были медлительны, ослабленные железом, сталью, рябиной и солью, тщательно раскиданными по местности в качестве защиты. О силе фейри-рыцарей ходили легенды, но Эмма видела многих из них падали под смертельными ударами Нефилимов, пачкая своей кровью белые плиты Ангельской Площади.

Тем не менее, Омраченные были при полной экипировке. Их явно не волновали проблемы соратников фейри, пока они пробивали себе путь через тела Охотников. Джулиан спрятал Тавви за своей куртку; крики малыша затерялись в шуме битвы.

– Мы должны остановиться! – крикнул Джулс. – Нас разделят, Хелен!

Та плохо выглядела. Чем ближе они подходили к Залу Соглашения, тем больше защитных заклятий от фейри им попадалось; даже Хелен, будучи полукровкой, начинала слабеть. Именно Брат Захария – просто Захария, напомнила себе Эмма, такой же Охотник, как они – кто построил их в линию. Эмма держалась за пояс Джулиана, поскольку руками он держал Тавви. Даже Таю пришлось взять за руку Друзиллу, хоть и выражение у него при этом было тучнее некуда, что вызвало слезы у младшей девочки.

Они стали пробираться к Залу, держась вместе, с Захарией в роли предводителя; у него закончились кинжалы, и он взял длинное копье, которым он быстро и эффективно расталкивал толпу Омраченных.

Эмма горела желанием вытащить Кортану, ворваться в бой, крушить и ранить врагов, убивших ее родителей, мучивших и изменивших отца Джулиана, забравших у нее Марка. Но для этого бы пришлось отпустить Джулса и Ливви, а на это она бы не пошла. Девочка была в долгу перед Блэкторнами, особенно перед своим лучшим другом, поддерживающим в ней жизнь, принесшим ей Кортану, когда она умирала от горя.

Наконец они взобрались по ступенькам Зала и стали перед массивными дверями. По бокам от них стояла стража с огромной деревянной балкой. В одном из стражей Эмма узнала женщину с татуировкой карпа кои, она иногда выступала на встречах: Диана Рэйберн.

– Мы как раз собирались закрывать двери, – сказал мужчина, держащий балку. – Вы двое должны будете покинуть их; внутрь позволено только детям…

– Хелен, – позвала Дрю дрожащим голосом. Наша линия распалась, и Блэкторны окружили старшую сестру; Джулиан стоял побоку с пустым и бледным лицом, свободной рукой поглаживая Тавви по голове.

– Все нормально, – сказала девушка сдавленным голосом. – Это самое безопасное место в Аликанте, ступеньки полностью усыпаны солью и могильной грязью! Фейри к вам и близко не подойдут!

– И железо под плитами, – сказала Диана. – Мы четко следовали инструкциям Спирального Лабиринта.

При его упоминании Захария резко втянул воздух и пригнулся, опускаясь до уровня глаз Эммы.

– Эмма Корделия Карстарс. – Он выглядел одновременно юным и старым. На его шее была чужая кровь, где выступала потускневшая руна. Казалось, он всматривался в ее лицо, но непонятно зачем. – Держись рядом со своим парабатаем, – тихо сказал он наконец, чтобы никто другой не расслышал. – Иногда гораздо больше храбрости требуется для того, чтобы не воевать. Защити их и отложи свою месть на другой день.

Глаза девочки округлились.

– Но у меня нет парабатая… и откуда вы…

Один из стражей вскрикнул и упал с красной стрелой в груди.

– Все внутрь! – крикнула Диана, заталкивая детей в Зал. Эмма почувствовала, как ее затягивает в здание, и развернулась, чтобы кинуть последний взгляд на Захарию и Хелен, но было слишком поздно. Двери уже захлопнулись; огромная деревянная задвижка с гулким фатальным звуком упала на место.

– Нет, – Клэри перевела испуганный взгляд с трона на Себастьяна. «Очисти разум, – сказала она себе. – Сосредоточься на Себастьяне, на происходящем, на том, что ты можешь сделать, чтобы его остановить. Не думай о Джейсе

». – Ты должен знать, что я здесь не останусь. Может, ты и предпочтешь править Адом, чем служить в раю, но я не хочу ни того, ни другого – лишь попасть домой и жить своей жизнью.

– Это невозможно. Ты уже запечатала путь, через который пришла сюда. Никто не сможет через него вернуться. Все, что осталось, здесь – он указал на окно – и в скором времени его тоже запечатают. Для тебя не будет возможности вернуться домой. Твое место здесь, со мной.

– Почему? – прошептала она. – Почему я?

– Потому что я люблю тебя, – видно было, что ему неудобно. Парень был напряженные, будто тянулся к тому, к чему не мог прикоснуться. – Я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Ты не… Ты сделал мне больно! Ты пытался…

– Не важно, если я делаю тебе больно. Ты принадлежишь мне. Могу делать с тобой, что пожелаю. Но я не хочу, чтобы к тебе прикасались другие, чтобы они причиняли тебе вред, чтобы ты принадлежала им. Я хочу, чтобы ты была рядом, восхищалась мной, наблюдала за моими успехами. Это любовь, не так ли?