Города на бумаге. Жизнь Эмили Дикинсон

Каждый год, когда мы ездили на море, я привозила оттуда целые пригоршни белых, рыжих, оранжевых, шафранных агатов и кусочки sea glass – морского стекла, отшлифованного волнами. По возвращении домой я раскладывала их по книжным полкам в своем кабинете. Когда я их беру в руку сегодня, мне кажется, что это выкристаллизовались часы прогулок по берегу в осеннем свете, как превращается в янтарь окаменевшая древесная смола. Я держу в ладони время.

София Холланд, двоюродная сестра и лучшая подруга Эмили, возвращается после каникул, проведенных на море. Бледная кожа чуть подернулась золотистым загаром, но под глазами по-прежнему темные круги, щеки такие же впалые и зрачки блестят. В своем белом платье она поразительно красива.

– Я тебе кое-что привезла, – сообщает она Эмили.

– И что же?

– Угадай.

Эмили закрывает глаза и протягивает руку. София кладет ей в ладонь что-то плоское – это «что-то» легче, чем галька, и почти идеально круглое. Кончиками пальцев Эмили ощупывает предмет, его текстуру – чуть шершавая, как намоченный и затвердевший после высушивания бархат, и поверхность – выпуклая с одной стороны, с почти неощутимыми зазубринами и выемками.

– Не знаю, – говорит она, открывая глаза.

– Это песочный доллар.

На выпуклой поверхности Эмили видит цветок с пятью лепестками, а может, это выгравированная в известняке звезда.

– Это ракушка?

– Морской еж. С цветком и без колючек.

– Он живой?

Эмили прикладывает его к уху, стараясь расслышать, как бьется сердце.

– Не знаю. Может, и живой.

– У меня тоже кое-что для тебя есть, – шепчет Эмили.

Она достает из кармана маленькую, сложенную вдвое картонку, куда приклеила свое самое ценное сокровище: цветок клевера с четырьмя лепестками.

– Говорят, это приносит удачу.

София важно кивает головой.

Этим вечером под подушкой Эмили сжимает в ладони песочный доллар. Она засыпает, и ей снится страна, где он служит разменной монетой, и чудесные сокровища, которые на нее можно приобрести: крик птицы-пересмешника, первый снег, никогда не проливающиеся чернила, дополнительные дни жизни.

Брат и сестра склонились над географическими картами. Одним щелчком пальцев они переправляются через реки и перепрыгивают через границы. Это единственный вид путешествий, о которых мечтает Эмили. На некоторых страницах атласа неведомые страны, на других она видит знакомые названия.

– Смотри, чтобы добраться из Амхерста в Бостон, – объясняет Остин Эмили, – надо проехать Спрингфилд, Лестер, Вустер, Линден, Уолтем.

Эмили скользит пальцем по карте, вслух произнося названия городов.

– А вот этого, – говорит Остин, показывая Линден, – на самом деле нет.

Эмили недоуменно поднимает глаза. Название города напечатано такими же буквами, как и другие, карты не врут.

– Он существует только на карте, – уточняет Остин. – Я точно знаю, двадцать раз проезжал. Там только какой-то лесок и поля кукурузы. Даже хижины нет.

– А как такое может быть? – спрашивает Эмили.

– Это город на бумаге. Люди, которые рисовали карту, выдумали его, чтобы быть уверенными, что никто не украдет их работу.

– Украсть город – какая странная мысль, – замечает Эмили.

– Не город, а его название, саму точку, – поправляет Остин. – Если изготовители случайно увидят его на другой карте, они будут точно знать, что их работу скопировали.

– Город на бумаге, – повторяет Эмили.

В ее комнате стоят кровать, комод, маленький столик со стулом и повсюду – стопки книг. В этих книгах – все страны мира, звезды, деревья, птицы, пауки и грибы. Реальные и выдуманные множества. В книгах есть другие книги – как в зеркальном дворце, где в каждом зеркале отражается другое, все уменьшающееся, пока человек не становится размером с муравья.

В каждой книге сотня книг. Это двери, которые открываются и уже не закрываются никогда. Эмили живет на перекрестье ста тысяч сквозняков. Ей всегда нужен легкий свитерок.

* * *

Между тонкими страницами Библии, что лежит перед ней, теснятся города, бывшие и настоящие, реальные и вымышленные: Иерусалим, Вифлеем, Саба, Кана, Содом и Гоморра, Капернаум, Иерихон, Вавилон.

Каждый раз, открывая святую книгу, Эмили ждет, что перед ней встанут эти города, как на страницах детских книг-панорамок поднимаются вырезанные картинки, образуя домик, замок, бумажный лес.

Золотые лучи врываются в окна, как потоки меда.

Послеполуденный свет такой плотный, что Эмили кажется, будто она пчела, увязшая в капле янтаря.

В семействе Дикинсон никто не сидит без дела. Отец готовится к встрече с важным клиентом, мама озабочена своими мигренями, Остин повторяет урок по грамматике, Лавиния с кошкой на коленях вышивает подушечку, а Эмили наверху у себя в комнате пишет письмо кому-то, кого не существует. Если у нее есть талант, он обязательно проявится.

Слова – хрупкие создания, которые нужно, как бабочек, пришпилить булавкой на бумагу, иначе они разлетятся по комнате. А может, это вырвавшаяся из шкафа моль – бабочки, которым не хватает цвета и духа авантюризма.

В книге, написанной каким-то французом, этим вечером Эмили читает историю еврея, прожившего сто жизней. Эка невидаль! Он ни разу не был птицей.