Госпожа адмирал

Однако Лиза не заблуждалась, вернее, пыталась этого не делать. Она не верила в искренность Великого князя, как не верила и Егору Петровичу Иванову. Его версия случившегося, по размышлении, казалась Лизе слишком технически выверенной, чтобы являться правдой. Скорее всего, «высокие договаривающиеся стороны» решили не умножать сущности и вернуться, раз уж так вышло, к первоначальному плану, то есть, разыграть Лизу по полной. Отступные, если подумать, невелики. Во всяком случае, для крупных игроков – «это не деньги». Зато прибыль обещает быть приличная. На самом деле, если бы не щедрость техасцев, Лизу бы «слили» без тени сожаления, что они – суки – первоначально и сделали. Но военного героя, признанного дружественным иностранным государством, так просто со счетов не спишешь. А вот использовать – можно и нужно. Особенно, если герой готов на компромисс. Лиза решила, что на этот раз она к компромиссу готова, хотя и чувствовала себя опоганенной, как какая-нибудь Рогнеда Рогволдовна, которую князь Владимир сначала изнасиловал, а потом взял замуж и осыпал дарами, включая возвращение Полоцкого княжества. И первое, и второе он сделал не из «всепоглощающего» чувства любви, а из собственных вполне меркантильных интересов, руководствуясь к тому же обыкновенной похотью и немереным эгоизмом. О том, что чувствовала при этом княжна Полоцкая, история умалчивает, но Лиза подозревала, что и в этом случае не обошлось без компромисса. Как говорится, отымели во все дырки, дали отступного и объяснили, отчего «пеню за позор» следует принять, и не забыть, «поцеловать руку дающего»!

«Да, уж... Проводы героя!»

На самом деле, уезжала Лиза не одна, а с Марией, но та – по такому случаю, – скромно стояла в сторонке и, как сама же любит выражаться, не отсвечивала. «Отсвечивала» Лиза, то и дело оказывавшаяся на свету при вспышках магниевых ламп. Это, к слову, тоже являлось частью договора. Публичность Лизы нынче приветствовалась, оттого и нагнали на Самсоновское поле такое количество репортеров всех мастей. А писать о ней, иллюстрируя суперлативы подходящими к случаю фото, будут много и с удовольствием, и сейчас Лиза как раз «отрабатывала номер», обеспечивая завтрашние выпуски газет заголовками на любой вкус.

– Ну, что, Егоза, – шепнул ей по-родственному адмирал Борецкий, – объехала завистников на кривой?

– Нешто я кого-нибудь обманула? – вопросом на вопрос ответила Лиза и, наклонившись чмокнула двоюродного дедушку в щеку. – Меня поцелуешь или как?

– Поцелую! – он ее тоже поцеловал, пока Лиза не распрямилась, будучи выше Борецкого, как минимум, на полторы головы. – Но не для фотки «три поколения адмиралов», а потому что люблю тебя дуру отмороженную! Люблю и восхищаюсь! Ты такая на Флоте одна, Лиза, и это я говорю на полном серьезе. Ни бабы, уж извини за выражение, ни мужика с таким послужным списком нет и не было! Так-то вот!

– Да, ты никак мной гордишься? – говорили они в полголоса, не для прессы, так что сказать можно было практически все.

– А ты что, сомневалась?

– Бывали моменты.

– Ну, и зря! – отрезал адмирал, улыбнулся, и, отдав честь, благо Лиза по такому случаю надела форму, – с капитанскими погонами, орденскими планками и прочим всем, – пошел прочь.

Но свято место пусто не бывает: вслед за адмиралом Борецким к ней подошел Павел Кузьмич Верников.

– Елизавета Аркадиевна, – сказал он, дернув губой, – не хотелось бы расставаться, не объяснившись.

– Полноте, Павел Кузьмич! – технически безупречно улыбнулась Лиза, позируя перед фотографами бок о бок с заслуженным адмиралом. – Вы же в курсе нашего соглашения?

– Именно из-за этого чертова соглашения я с вами и хотел бы объясниться.

– Слушаю вас.

Начало разговора оказалось интригующим, поскольку Лиза не представляла, о чем еще могут с ней говорить высокопоставленные флотские командиры.

– Для справки, Елизавета Аркадиевна, я был против соглашения. Считаю, что звание адмирала вы еще не заслужили. Но я так же против того, что с вами проделали тогда, сразу после окончания войны, и второй раз теперь. Это несправедливо и бесчестно!

– Уточните свою мысль, господин адмирал, – попросила Лиза, которую, грешным делом, слова Верникова не столько обидели, сколько удивили и, пожалуй, даже заинтриговали.

– Видите ли, Елизавета Аркадиевна, я был одним из тех, кто рекомендовал вас на крейсер. Поверил в вас, поддержал и ни разу в своем решении не усомнился. Ваши действия в первый день войны считаю не только подвигом, но и образцом командирского мастерства. Поэтому, когда встал вопрос о награде, я настаивал на «Александре святом», но кое-кто убоялся вашего скорого возвышения, тем более, что у вас уже есть «Полярная звезда». Добились они, как вам известно, обратного эффекта. Но я в политические игры не играю. Мое мнение – раз положена награда, значит следует наградить!

– Я все еще... – начала было Лиза, польщенная словами старого адмирала, но по-прежнему не понимавшая, о чем идет речь.

– Потерпите, Елизавета Аркадиевна, мы уже приближаемся к сути.

– Хорошо, – кивнула Лиза, – продолжайте движение!