Гостьи

Затишье, потом паника, беготня. А мы с Аней, погруженные в своё личное разрушение, смотрели на них безучастно. Только ноги успевали убирать, чтобы бегущие в спешке не запнулись. Чего сидите? Аня очнулась первая. Лучше бы ты, Анечка, загадала нас супругами, безразлично думал я. Вдвоем в одной упряжке было бы легче. Но Аня загадала себя женой. Теперь она всё сама. Боролась, как могла, а я продолжал наблюдать, даже не сокрушался.

Наверное, страна – это тоже организм, и на него есть свои специалисты. В нем тоже происходят сбои, о них сигнализирует боль и лихорадка. То, что в Советское время было общим, хотя на самом деле государственным, теперь очень быстро находило себе новых хозяев. Все вокруг еще как бы функционировало, но больше по инерции. Обещало заглохнуть вот-вот. Наверное, только церкви, перестав быть музеями и кинотеатрами, вернулись к своим прежним законным хозяевам.

Страна переживала ампутации. Но ампутированные конечности были призваны перерождаться, обновляться, жить самим по себе. И независимый Казахстан в их числе. Нужно было перерождаться вместе с ним, чтобы не заблудиться в этом хаосе. Но мы с Аней оказались почти на единственном оплоте государственного, и никому не нужного. Наверное, только больницы, да школы не нашли себе новых хозяев. Остальное все разошлось по рукам. Мы с Аней, в отличие от многих других, не остались без работы. Без зарплаты – да. Но не без работы. Люди продолжали болеть, а женщины рожать. Хотя рожали уже меньше. «Роддом пуст», – сказала мне Аня однажды, придя с работы. Конечно, не пуст. Есть и отчаянные, есть и блаженные, всякие есть…

Всегда найдется повод для ностальгии. Даже когда вспоминаешь девяностые. Трудно вспомнить, как хотелось есть, когда сейчас на столе колбаса и ананасы. Я не ностальгирую по жидким супчикам, жареному хлебу и постным макаронам. Я вспоминаю коробку конфет. Мне ее принесла пациентка, поблагодарила. Шоколад. Это казалось невероятно. Я нес ее домой почти на вытянутых руках, чтобы не помять коробку, не растрясти. Вряд ли я так хотел шоколада. Я хотел радости, Аниной. Принес, вручил. А она взяла, положила на стол. Обняла меня и расплакалась. Аня, милая, ну что ты, у нас еще столько этого шоколада будет! А она мне: «У нас будет ребенок».

4

Будильник поставил на восемь, чтобы дать себе время умыться, и нам с Романом добраться до кабинета нотариуса. Но разбудило меня не навязчивое пиликание телефона, а шуршание в коридоре. Кто-то открывал дверь ключом. Поднял с пола телефон. На нем половина восьмого. Что же он так рано приехал? У него есть еще один ключ от квартиры, значит. Но я не со злобой подумал, нет. Мне самому, чем быстрей, тем лучше. А ключ потом попрошу мне отдать, когда дельце сделаем. Спешно пригладил ладонью волосы и бегом к двери.

В коридоре уже закрывала за собой дверь только что вошедшая старушка. Низенькая, седая. Я в недоумении замер перед ней. Похоже, она была удивлена не меньше моего. Она ошарашено смотрела на меня, приоткрыв рот. Казалось, что вот-вот ей станет плохо, она будто даже пошатнулась.

Опомнившись, хотел сказать ей: «Нет никого», и сообразил, что глупо. Говорю:

– Вам кого?

А она молчит, и неприлично долго разглядывает мое лицо.

Я пытаюсь ей объяснить:

– Алексей того, эта… Умер. Нет его, в общем. А я, я временно здесь. Я его… В общем, не важно. Но он здесь больше не живет.

Тут зазвонил телефон. И кинув старушке растерянное «сейчас», я убежал в комнату за телефоном. Звонили с незнакомого номера. Но это и понятно, номер Романа у меня не записан. Отвечаю: «Да?». И выхожу обратно в коридор, к старушке. А та уже снимает башмаки. Руки у нее трясутся, заметил я.

– Зачем? – крикнул я ей.

А Роман в трубке:

– Это вы мне? Павел, это я Роман.

– Да, да, Роман, я вас слушаю. То есть я вас жду, просто тут…

Сигнализирую руками старушке, чтобы она надела обратно свою обувь и покинула квартиру.

– Я прошу прощения, сегодня не получится. У меня неотложные дела. – Голос Романа в трубке.

Старушка аккуратно поставила к стеночке свои тапочки и прошла мимо меня в ванную комнату. Я только и успел крикнуть ей вслед:

– Куда?

– Мы же к нотариусу собирались, вы забыли? Я что вас разбудил?

– Нет, простите, это я не вам.

– Перенесем на завра. Завтра также к девяти. Договорились?

– Да, да конечно!

Мне уже было не до Романа. Старушка скрылась в ванной и закрыла за собой дверь. Я растерянно стоял под дверью. И стучать глупо, я же в своей квартире, а зайти без стука, тоже неудобно. Абсурд, конечно, но мало ли что она там делает.

– Женщина, – неуверенно крикнул я, откашлявшись, – вы, что-то напутали. Вам нужно уйти.

Она не отвечала. Постоял еще немного. Из-за двери доносился шум льющейся воды. Что она там душ принимает что ли? Уже собрался с духом, чтобы постучать, но старушка вышла сама, неся перед собой ведро с мыльной водой, швабру, тряпку.