Государь поневоле

— Нет, Учитель, не успели бы они с лестницей. Я прыгала, когда дверь уже гореть начала. Хорошо Прохор, царствие ему небесное, — мы все перекрестились — лавкой окно высадил, да потом дверь держал, да постелью щели от дыма затыкал. Так что не вини брата — он всё правильно сделал.

— Да, Олег, ты зря Дмитрия обвиняешь, — Майор помолчал немного — Знаешь же, что я никогда бы не стал этот "планктон" защищать. Однако тут немного другое дело.

Голицын даже не взглянул на меня, хотя говорил обо мне в третьем лице. Учитель, что-то хотел ему возразить, но тот остановил его жестом.

— Пока, вроде, сложилось удачно — все спасены, мы в Преображенском, а Софья сейчас сама вынуждена умиротворять стрельцов. Хованского они конечно на копья подняли, но дух его, его идеи ещё живы и недовольство тлеет. Трудновато Шакловитому будет гайки затягивать. Главное теперь Пётр народу показался как государь, а не ребёнок. Ты, Дима, не обольщайся, что намедни площадь распропагандировал. Убивали-то Хованского мои люди, а стрельцы просто не вмешивались. Но и ладно. Теперь выжившие благодаря тебе подсылы будут укреплять царский имидж в надворной пехоте. Тут и пожар тоже в струю был. Царь сестру спас, да поджигателей на чистую воду вывел. Это и сделаем одной из тем. Нам важно, чтобы за те семь лет, что остались до совершеннолетия Петра, укрепилась у всех мысль, что правление Софьи — это временно, пока истинный государь мал.

— Ну а как Софья испугается и решится на переворот? — не сдавался Зотов — Сам ведь знаешь, тут не Троицкий монастырь — крепких стен нет. Поднимут Милославские стрельцов, и убежать не успеем.

— Не стенами крепость сильна, а воинами! Что-то кремлёвские стены не спасли Матвеева. Помнишь, как он говорил, что не пустит бунтовщиков к царям? У меня верных людей мало-мало есть. Задержать бунтовщиков и тем временем тайно увезти государя в Троицу сумеем!

Он пожевал губами, огладил бороду и продолжил.

— Но и это не главное. Главное нам надо гвардию для Петра набрать, и хотя бы с тысячу человек обучить, да вооружить чем нибудь скорострельным и дальнобойным. Я вот сделал проект гвардейского корпуса и думаю надо начать собирать первых потешных солдат. Первый год можно человек двадцать из более знатных семей — из них хоть треть будет толковых. Потом года через два можно набрать ещё человек семьдесят. Первый курс будет у второго командирами отделений. Третий курс будет еще больше и у него командирами отделений будет второй курс, а первый будем учить на следующий уровень — взвод-рота. Ну и так далее. Потом солдат из простого люда наберём, и через семь лет будет два-три полка на голову превосходящее любые стрелецкие или солдатские. С князем Василием я договорился — из казны будут царю выделять на потехи тысячу рублей в год, да матушке ещё тысяч пять на содержание дворца.

— Подожди, Борис Алексеевич, ты дай мне проект для начала прочитать.

— Пётр, ты, что его править будешь? — насмешливо спросил Майор.

— Посмотрим. По крайней мере, прочитаю. У тебя конечно специфического опыта больше всех, кто сюда попал. — Голицын удовлетворённо кивнул. — Но я на слух плохо воспринимаю. Да и указ подписывать мне же надо.

Мой собеседник поморщился, но согласился. Я пока из беседы не понял, кто будет учить первый курс — неужели сам князь. Как без местных специалистов обойтись?

— Учитель, а ведь мы хотели школу по такой же схеме разворачивать, не так ли? — обратился я к Зотову.

— Нет, государь, не по такой же. По подобной, по близкой, но отличия будут. Нам надо закладываться первоначально на два потока — педагогический и реальный. В одном будем учить будущих учителей, а во втором будущих инженеров и мастеров. Фундаментальную науку пока нам рано иметь — обойдёмся адаптацией того, что мы сами можем вспомнить. Главное наши знания как можно сильнее распространить по России. А для начала давай обживёмся, школу построим. Про твой указ я с государыней переговорил. Она не возражает.

Вмешалась молчавшая до этой поры сестра.

— Подождите, а я, меня кто-нибудь в школу возьмёт? — и сделала такое умильно-просительное личико, что я невольно засмеялся. А отсмеявшись сказал:

— Нет, сестрица, обучение у нас раздельное. Здесь царит патриархат и мешаться женщинам в мужские разговоры не след!

Наташка надулась. Отвернулась от меня.

— Ладно, не плачь!

— И не думаю!

— Посмотрим, что можно сделать. Вот как такая идея: учить тебя с твоими девочками будем вместе с нами, но отдельно? В классе отделить часть помещения ширмой, чтобы мои одноклассники вас не видели — ибо это ниизя! Даже сейчас то, что ты гуляешь с чужими мужчинами — урон чести царевны.

— Урон чести, говоришь? Когда из окошка голым задом вниз сигала, что урона не было? Зевак там поболее, чем в иной праздничный день было!

— Так, то пожар, сестрица был. — Я обернулся опять к наставникам. — Борис Алексеевич, Никита Моисеевич, а хватит ли у меня времени и в школе, и в корпусе заниматься? Ребёнку вообще пока больше играть хочется. Да и где мы столько народа найдём. Да ещё на два потока в школе?

Первым ответил Зотов: