Читаем Государственное управление в России в 2000–2012 гг. Модернизация монетизации полностью

Вряд ли чиновники из Минобразования «не знают», что происходит с преподаванием русского в Татарстане. Вряд ли Путин «не догадывается», что мечеть в Кремле — не только «символ культурного возрождения». (В Казани мне рассказывали, как у президента Шаймиева спросили: почему так много строится в республике мечетей, и так мало — православных храмов? — Мечети быстро строить, а православные храмы — долго…) Но — молчат. Благодарят и улыбаются. Как будто «ваньки безродные». Как будто у них за спинами нет ни Петра Великого, ни Ивана III, ни Екатерины II, ни Александра Шишкова, ни Карамзина, ни Мусы Джалиля, ни Владимира Даля, ни Лобачевского, никого! Это ж какое нужно было получить образование и какие иметь способности…


Есть еще одни вопрос, «решенный», который имеет непосредственное отношение к русскому языку в Татарстане, и который в ни «полслова» не прозвучал на конференции. Это перевод графики татарского языка на латинский алфавит.

История вопроса, вкратце, такова. В 922 году к предкам татарского народа пришло арабское письмо, которое в разных формах и стилях просуществовало десять веков. Татарский язык богат гласными звуками, и после 1917-го усиливается работа по реформированию арабской письменности и лучшему приспособлению её к тюркским языкам. Развивается и движение за постепенный переход на латиницу. Татарский вариант латиницы («Яналиф», т. е. «Новый алфавит») просуществовал с 1927 по 1939 год. Интересно, что с протестом в ЦК ВКП (б) против перевода на латиницу татарского алфавита в мае 1927 года выступило 82 ученых, среди них — Галимзян Шараф, один из инициаторов создания культурно-национальной автономии мусульман — Штата «Идель-Урал». (Доклад об автономии он делал на Национальном собрании в Уфе в 1917 году. В 1937 году Шараф был репрессирован как националист.)

С 5 мая 1939 года, после Указа Президиума Верховного Совета ТАССР, татарам пришлось опять переучиваться — алфавит был переведен на кириллицу. До последнего времени шло его совершенствование. Но в перестроечную, «революционную» эпоху, тяга к перемене букв обострилась. В сентябре 1999 года, после местной дискуссии с привлечением турецких лингвистических кругов, и с подачи Академии Наук Татарстана принимается Закон «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики». Срок «переливания крови» — до 1 сентября 2011 года…

Казалось бы, это внутреннее дело — кому какими буквами пользоваться. Это настолько внутреннее дело, что оно даже не обсуждалось с центральными научными учреждениями России! (Правильно, своя же Академия Наук есть, со своими картами!) Читатели «Вечерней Казани», единственного местного «зубастого» СМИ, недоумевали: почему, если власти так пекутся о национальном возрождении, не вернуться к арабском алфавиту, ведь татары пользовались им целое тысячелетие, да и Коран, как известно, создан на арабском. Гульнара Калганова пишет: «Мотивы перехода на латиницу сегодня не только в правильности произношения, а в большей степени — это политический шаг, желание отделиться от России». А другой читатель, Л. Урасин, добавляет: «Не потому нужно менять кириллицу на латиницу, что латиница удобнее. Вся беда в том, что русские пользуются кириллицей. Это их язык. Вот если бы турки пользовались кириллицей, а Россия была бы латинизирована, то никакие проблемы не возникали бы. Мы бы возносили благодарность Аллаху за то, что он нам дал кириллицу».

Действительно, новая латиница — вовсе не «Яналиф», который столь внимательно изучал Гализямзян Шараф, и за который, отчасти, получил восемь лет лагерей. В татарском языке — 40 фонем, исконных и заимствованных. В гонимой кириллице — 38 букв. А в новой латинице, внешне значительно сближенной с турецким алфавитом, 34 буквы. Спрашивается, так какой же алфавит «полнее»?

«Давайте честно признаемся, — пишет в „Вечерней Казани“ Анвар Касимов, — что главная цель латинизации — вырваться из объятий России, насолить русскому языку, попытаться „прорубить окно в Европу“ посредством алфавита (недаром наш президент — такой почитатель Петра I)». Далее Касимов предлагает «реформу» более радикальную: вместо турецкого взять за образец для подражания японский. А что, иероглифы в Европе — это «свежо, оригинально, туристично». Да и политическое устройство Японии с идеями нации-корпорации и лояльности более подходяще для Татарии, чем Турция с ее курдскими сепаратистами. К тому же, Япония побогаче Турции, поможет методически и финансово, организуя курсы и стажировки для чиновников Минобразования и парламентариев…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука