Государство и политика

Но так как и с природою дела сообразно, и из предшествующего исследования естественно вытекает, что ни невежды, не знающие истины, ни те, которые занимаются только созерцанием вещей выспренних и божественных, не годятся быть правителями и начальниками обществ; то людей, по доброте души, вознесшихся к познанию высочайшего блага, должны мы убеждать и побуждать, чтобы, оставив высшую область вещей божественных, они снова спустились в дольнюю страну человеческую. Хотя это представляется и несправедливым, потому что таким образом мы отнимаем у них плод высочайшего блаженства, приобретенный ими чрез размышление о предметах выспренних, но законодатель должен заботиться не о том, чтобы благоденствовало которое-нибудь одно сословие граждан, а о том, чтобы возрастало и укреплялось благоденствие всего общества. Поэтому мы имеем право убеждать философов, чтобы они не радели о деле общественном, тем более что обязаны обществу своим воспитанием, о котором заботилось оно с нежностью матери. Притом так как они знают самую сущность красоты, справедливости и доброты, то лучше всего могут судить, что в делах человеческих поистине справедливо и честно, и потому будут доставлять обществу безопасность и спокойствие. Да они, как люди мудрые и правдивые, конечно, и не отвергнут такого прошения, но управление обществом примут на себя как бремя, помня, что надобно жить не для себя только, но и для отечества. Р. 519 В – 521 В.

После сего спрашивается: в каких науках и искусствах души стражей должны быть столь сведущи, чтобы могли вознестись к понятию о высочайшем благе? Рассматривая этот вопрос, надобно иметь в виду то, что сказано было в предыдущем рассуждении, то есть что для сохранения безопасности домашней и общественной, стражи должны быть мужественны. Итак, надобно исследовать ту сторону науки, которою она приготовила бы душу и для высокой области философии, и для воинского поприща. Этой пользы не может доставить ни гимнастика, заботящаяся только о теле, ни музыка, занимающаяся только внушением благопристойности и честности, но ничего не приносящая для тонкости знания. Еще менее способствуют к этому работы сидячие; потому что они требуют только ревности и труда рук. Поэтому остается искать искусство, отличное от всех сказанных. Такое искусство есть арифметика

, без которой не может обойтись ни наука воинская, ни какая-нибудь иная часть знания и образования. Да она и не так мало имеет влияния на развитие души, чтобы не могла возносить ее к созерцанию вещей божественных, хотя такою ее силою в обыкновенном быту удивительно как пренебрегают. Если вещи чувствопостигаемые таковы, что либо чувствуются сами по себе и, однажды почувствованные, не возбуждают ума к высшему исследованию истины, либо производят в нас различные ощущения и разнообразием их вызывают ум к суждению, а душу к деятельности; то арифметика должна быть относима ко второму роду вещей, потому что имеет дело с многоразличным соединением чисел. Особенность каждого числа состоит в том, что оно заключает в себе нечто противное: в нем, с одной стороны, мыслится одно, с другой – множество. Посему эту часть науки стражи наши обязаны изучать со всею тщательностью, тем более что она весьма приложима к нуждам войны. Однако ж они не должны останавливаться на той арифметике народной, которая имеет в виду только материальную выгоду, но в силе и природе чисел пусть идут далее и размышляют о числах так называемых отвлеченных и идеальных; ибо таким образом не только сделаются сообразительными во всех других делах, но еще приучатся возносить душу к созерцанию истинной ее природы, Р. 521 С – 526 С.

С арифметикою теснейшим образом связана и геометрия, которая, с одной стороны, особенно приложима к науке воинской, с другой – чрезвычайно способствует к тонкому образованию души. Посему будущие начальники общества должны быть упражняемы и в этой науке. Но она должна быть изучаема не так, как обыкновенно изучают ее геометры, которые, останавливаясь только на фигурах, подлежащих чувствам, о фигурах, свободных от всякой материальной примеси, не хотят и думать. Кто желает получить от нее истинную пользу, тот должен отвлекать свой ум от вещей видимых, созерцать бестелесное и смотреть на самую величину, на все ее отношения вне материи. Чрез это душа не только сделается способною к делам человеческим, но еще привыкнет возбуждаться к созерцанию самой истины вещей и сущности их. Р. 526 С – 527 С.