Готамерон. Часть I (СИ)

Глядя на фигуры мастеров, расхаживающих внизу, Верф некоторое время стоял без движения. Левитация считалась высшим даром, и была подвластна лишь самым искусным мастерам. Он, как и любой прислушник, тоже мечтал летать и, скорее всего, мечтал впустую. Некоторые опытные чародеи, познавшие силу двенадцати бол, и те не могли подняться в воздух. Гениальный практик и кумир Уотта мастер Вистан, например, тоже не умел левитировать. В отличие от алхимии, магия требовала индивидуального подхода. Чтобы свободно ее использовать, практикант должен был не только знать болы и освоить медитацию, но и накопить большой запас энергии, заключенный в его божественной искре. Увеличивать и пополнять этот запас он мог с помощью дыхательных упражнений, зелий или трав. В случае с левитацией, во время непрерывного полета расход энергии возрастал и мог иссякнуть до того как нисмант ступит на землю. Искра в таких случаях угасала, и неподготовленный человек умирал от удушья, но Вимана и Ликира подобные пустяки, разумеется, не касались.

Верф опомнился только когда рядом появился коренастый ополченец, любивший дерьмо. Подошла их очередь. Страж достал веревку и начал обвязывать ее вокруг его талии. Другой в это время занялся Дольфом. Затем Торакс вручил каждому толстые перчатки из вареной кожи, чтобы они не стерли руки.

Прошептав молитву, Дольф первым перелез через перила. Верф последовал за ним. Высота его не слишком пугала. Детство он провел в срединной долине и часто лазил по горам, а когда они с друзьями покоряли «Каменную башню», единственный ни разу оттуда не свалился.

В любом случае, все ключи к темнице их божественной искры были в руках Нисмасса, а смерть, как и удача, могли посетить в любой момент. Верф это понимал, и стал так быстро съезжать вниз, что ополченец наверху едва успевал разматывать страховочную веревку. Свет и жара остались позади, сменившись приятной прохладой. Стиснув ногами канат, Верф скользил по коричневой нити на фоне серых скал и пенной струи водопада, разбивавшейся о бурлящие воды внизу. В этот миг он напоминал божью коровку, ползущую по стебельку сухой травы.

Расслабиться он себе позволил только когда сандалии утонули в холодном песке. Как оказалось — напрасно. К нему тотчас подскочил рослый ополченец и заключил в крепкие объятия. Верф только крякнул, едва не задохнувшись. Сил у Фергуса было хоть отбавляй, чего нельзя сказать об уме, который целиком ушел в рост. В остальном этот простой деревенский парень ничем не отличался от прочих стражей. В характерном для воинов губернатора сюрко, со шрамами на руках и при оружии. Да и короткая солдатская стрижка шла ему больше, чем длинные вьющиеся волосы, которые он носил до вступления в ополчение.

— Привет, трудяга! Все такой же лысый, да? — странным образом поприветствовал его Фергус.

— Привет, страж. А ты все такой же огромный? — улыбнулся Верф и развел руки в стороны, позволяя другому ополченцу снять страховочный трос. — Много отребья успел поймать?

— Больше чем ты думаешь. Давай лучше, рассказывай, как житье в кеновии? Ты, я вижу, еще не получил мантию нисманта?

Тем временем на песок соскочил Дольф и, стараясь унять дрожь в коленях, глянул на собеседников.

— А ты, я вижу, еще не стал генералом королевской армии? — с негодованием молвил паренек, растирая спину. — Тьфу! Лучше бы меня засекли до полусмерти!

Фергус смерил южанина холодным взглядом, и отвел друга к кромке воды, туда, где стояли коптильни удильщиков.

— Сам же при каждой встрече твердишь, что станешь нисмантом. Ну так как, вы уже вошли в свою стезю?

— К стезе приобщаются, дружище, — улыбнулся Верф, положив руку на широкое плечо товарища, укрытое кожаным наплечником. — Вот было бы здорово. Хотел бы я, чтоб моим первым заданием стал спуск восьми ящиков на дно этой пропасти. Нет, Фергус. Бездна разверзнется через три дня.

Глядя на торчавшие из реки садки для форели, Верф впервые с конца зимы почувствовал озноб. Прохлада и величие окружения располагали к размышлениям. Из озерца под водопадом вытекал бурный поток, постепенно расширяясь и ускоряясь. Бегущая у ног вода лизала гладкие камни. Впереди в зеленоватое небо вонзались три арочные опоры, державшие мост. Еще выше солнце плавило сланцевые утесы.

— Все изменилось, Фергус. Чем ближе день приобщения, тем чаще снятся кошмары. Мне кажется, что я его не пройду.

— Глупости! Ты единственный, кто на это способен.

Верф посмотрел на добродушного верзилу и не удержался от улыбки. Эта детская простота его всегда умиляла.

— Тогда почему во сне меня убивают?

— Во сне кого только не убивают, — ответил ополченец, пожав плечами. — Ты говорил с Виманом? Он опытный чародей. Может, он поможет?

— Да тут полно опытных чародеев, — прошептал Верф, слепо проведя рукой по лысой макушке. — И все себе на уме…