Götterdämmerung: стихи и баллады

В Чечне, в отдаленном районе,Где стычкам не видно конца,Служили в одном батальонеДва друга, два храбрых бойца.Один был седой, лысоватый,Видавший и небо, и ад.Его уважали ребята,Он был в батальоне комбат.Другой, лет на двадцать моложе,Красив был, как юный Амур,Любимцем солдат был он тоже,Певун, озорник, балагур.Однажды пошли на заданьеВесной, когда горы в цвету,Отряд получил приказанье —Соседнюю взять высоту.Вот пуля врага пролетела,Послышался стон среди скал,И рухнуло мертвое тело,То младший товарищ упал.Десантники взяли высотку,Чечены на юг отошли,

И снайпершу в белых колготкахБойцы на КП привели.Была она стройной блондинкой,На спину спускалась коса,Блестели, как звонкие льдинки,Ее голубые глаза.Комбат посмотрел и заплакал,И нам он в слезах рассказал:“Когда-то студентом филфакаЯ в Юрмале все отдыхал.Ах, годы мои молодые,Как много воды утекло.И девушка с именем ВияНочами стучалась в стекло.Был счастия месяц короткий,Как сладко о нем вспоминать!В таких же вот белых колготкахВалил я ее на кровать.Неловким, влюбленным студентомЯ был с ней застенчив и тих.Она с прибалтийским акцентомстонала в объятьях моих.Ты думала — я не узнаю?

Ты помнишь, что я обещал?Так здравствуй, моя дорогая,И сразу, наверно, прощай!Тебя ожидает могилаВдали от родимой земли.Смотри же, что ты натворила!”…И мертвого ей принесли.Латышка взглянула украдкойНа свежепредставленный труп,И дрогнула тонкая складкаЕе ярко крашеных губ.Она словно мел побелела,Осунулась даже с лица.“Ты сам заварил это дело,Так правду узнай до конца!Свершилася наша разлука,Истек установленный срок,И, как полагается, в мукахНа свет появился сынок.Его я любила, растила,Не есть приходилось, не спать.Потом он уехал в Россию

И бросил родимую мать.Рассталась с единственным сыном,Осталась в душе пустота,И мстила я русским мужчинам,Стреляя им в низ живота.И вот, среди множества прочих,А их уже более ста,И ты, ненаглядный сыночек,Застрелен мной в низ живота”.В слезах батальон ее слушал,Такой был кошмарный момент,И резал солдатские ушиГнусавый латвийский акцент.Но не было слез у комбата,Лишь мускул ходил на скуле.Махнул он рукой, и ребятаРаспяли ее на столе.С плеча свой “калашников” скинул,Склонился над низким столомИ нежные бедра раздвинулОн ей вороненым стволом.“За русских парней получай-ка,За сына, который был мой…”

И девушка вскрикнула чайкойНад светлой балтийской волной.И стон оборвался короткий,И в комнате стало темно.Расплылось на белых колготкахКровавого цвета пятно.А дальше рукою солдата,Не сдавшись злодейке судьбе,Нажал он на спуск автоматаИ выстрелил в сердце себе.Лишь эхо откликнулось тупоСреди седоглавых вершин…Лежат в камуфляже два трупаИ в белых колготках — один.И в братской, солдатской могилеНа горной, холодной зареМы их поутру схоронилиВ российской, кавказской земле.Торжественно, сосредоточась,Без лишних, бессмысленных словОтдали последнюю почестьИз вскинутых в небо стволов.