Граф Монте Кристо 2 часть

And he renewed the flame of his lance with a gesture which made one think of Dionysus of Crete. [*] But I, being only a little child, was terrified by this undaunted courage, which appeared to me both ferocious and senseless, and I recoiled with horror from the idea of the frightful death amidst fire and flames which probably awaited us. * The god of fruitfulness in Grecian mythology. In Crete he was supposed to be slain in winter with the decay of vegetation and to revive in the spring. Haidee's learned reference is to the behavior of an actor in the Dionysian festivals.-Ed.	Он оправлял пламя на своем копье, и это движение делало его похожим на Диониса древнего Крита. Но я, маленькая и глупая, боялась этого мужества, которое мне казалось жестоким и безумным, страшилась этой ужасной смерти в воздухе и пламени.
"My mother experienced the same sensations, for I felt her tremble.	Моя мать испытывала то же самое, и я чувствовала, как она дрожит.
'Mamma, mamma,' said I, 'are we really to be killed?'	"Боже мой, мамочка, - воскликнула я, - неужели мы сейчас умрем?"
And at the sound of my voice the slaves redoubled their cries and prayers and lamentations.	И, услышав мои слова, невольницы начали еще громче стонать и молиться.
'My child,' said Vasiliki, 'may God preserve you from ever wishing for that death which to-day you so much dread!'	"Сохрани тебя бог, дитя, - сказала мне Василики, -дожить до такого дня, когда ты сама пожелаешь смерти, которой страшишься сегодня".
Then, whispering to Selim, she asked what were her master's orders.	Потом она едва слышно спросила Селима: "Какой приказ дал тебе господин?"
'If he send me his poniard, it will signify that the emperor's intentions are not favorable, and I am to set fire to the powder; if, on the contrary, he send me his ring, it will be a sign that the emperor pardons him, and I am to extinguish the match and leave the magazine untouched.'-'My friend,' said my mother, 'when your master's orders arrive, if it is the poniard which he sends, instead of despatching us by that horrible death which we both so much dread, you will mercifully kill us with this same poniard, will you not?'-'Yes, Vasiliki,' replied Selim tranquilly.	"Если он пошлет мне свой кинжал - значит, султан отказывает ему в прощении, и я все взрываю, если он пришлет свое кольцо - значит, султан прощает его, и я сдаю пороховой погреб". "Друг, - сказала моя мать, - если господин пришлет кинжал, не дай нам умереть такой ужасной смертью; мы подставим тебе горло, убей нас этим самым кинжалом". "Да, Василики", -спокойно ответил Селим.
"Suddenly we heard loud cries; and, listening, discerned that they were cries of joy.	Вдруг до нас долетели громкие голоса; мы прислушались; это были крики радости.
The name of the French officer who had been sent to Constantinople resounded on all sides amongst our Palikares; it was evident that he brought the answer of the emperor, and that it was favorable."	Наши паликары выкрикивали имя француза, посланного в Константинополь; было ясно, что он привез ответ великого властелина и что этот ответ благоприятен.
"And do you not remember the Frenchman's name?" said Morcerf, quite ready to aid the memory of the narrator.	- И вы все-таки не помните этого имени? - сказал Морсер, готовый оживить его в памяти рассказчицы.
Monte Cristo made a sign to him to be silent.	Монте-Кристо сделал ему знак.
"I do not recollect it," said Haidee. "The noise increased; steps were heard approaching nearer and nearer: they were descending the steps leading to the cavern.	- Я не помню, - отвечала Гайде. - Шум все усиливался; раздались приближающиеся шаги: кто-то спускался в подземелье.
Selim made ready his lance.	Селим держал копье наготове.