Гранатовый синдром

Ее разрывали противоречия. Может, побороться за этого высокого безусого мальчика, с немного вьющимися к низу цвета смолы волосами, с безупречной фигурой спортсмена и мягким, непошлым взглядом? Съездить к его родителям и все вывалить, как, мол, они относятся к тому, чтобы стать дедушкой и бабушкой? А ведь он даже ни разу не предложил ей познакомиться с родными, хотя в доме Елены был желанным гостем для ее матери. И сегодня между ними захлопнулась дверь: теперь каждый сам за себя, а она станет матерью. Или не станет? Еще есть варианты. Надо все продумать, взвесить, решить.

— Маша, не торопись, — за соседним столом уже в который раз выговаривал Дмитрий. — Если у тебя заболит горло, мама меня не простит. Согревай мороженое во рту, прежде чем глотать.

— Но мороженое такое вкусное, когда холодное! — растягивая гласные возражала девочка, сбавляя темп, но через пару мгновений снова с обычной скоростью уплетала сладкую субстанцию.

— Лучше я тебе еще одну порцию закажу, чем приведу домой нездорового ребенка, — предложил Дмитрий, на что Маша с благодарностью кивнула.

Дмитрий, параллельно, слушал Романа и наблюдал за реакцией его девушки. Вокруг суетились официанты, народ прибывал, становилось шумнее, поэтому части интересующего его диалога разбивались о звон столовых приборов и безобразный хохот нетрезвых павианов. Со стороны вряд ли кто-нибудь мог представить масштаб разыгрывающейся рядом трагедии, да еще в предвкушении праздника, пожалуй, самого светлого и чистого, наделяющего всех новым счастьем.

— Уверен, мы все сможем решить цивилизованно, — закончил Роман, сподобившись взглянуть на Елену.

— Сможем решить? — повторила она в прострации, словно не понимая, где находится.

Яркие снопы света проезжающих по проспекту автомобилей вызвали электрический разряд, жизнь вернулась, и в девушке заскрежетало желание запустить пепельницей в чужую маску вместо милого когда-то лица, но тут же ею овладело омерзение от страха увидеть бело-кремовые потроха раздавленного жука. Ей еще не доводилось переживать потрясение от разочарования в близких людях, когда лопаются ванты доверия, и мост рушится в ледяную пасть пролива, а вместе с ним все самое ценное, родное, любимое. Зачем она пригласила его в логово празднующих, жующих, веселящихся, среди которых сегодня вечером лишь один несчастный человек?

Голова лопалась от гнетущих мыслей, и, в надежде отвлечься, девушка вернулась к гранатам, обнажившим у надрезов края блестящей плоти. Маленькими, как у белочки, руками она обхватила заветный плод и стала раздвигать половинки. Роман, желая хоть чем-то быть полезным, устремился к девушке, но та уже справилась с задачей: в свете массивных под золото люстр рубиновыми огоньками заиграли освобожденные от тесной кожуры налитые соком ягоды. И тут случилась катастрофа. Несколько сочных икринок не выдержали давления и, при сжатии, лопнули. Ярко-красные нити сока пулями устремились во все стороны, но больше всего не повезло Роману. Несколько выстрелов достигли ослепительно белого полотна рубашки, которой так гордился и берег ее обладатель. Он не упомянул в своей невыразительной речи, что ровно за день до этого вечера Валерия подарила ему этот роскошный и весьма дорогой предмет туалета и тем ценнее для него был предмет женского внимания.

Капли фруктовой крови проступили на сорочке и расползались, увеличивались в размерах вместе со зрачками застывшего в изумлении хозяина. Роман не мог поверить в случившееся. Инстинктивно, он пытался стереть разводы с ткани мокрой салфеткой, но становилось только хуже.

— Что ты наделала? — прошипел он, размазывая пятна по груди, выпученные от гнева глаза рвались из орбит.

— Ничего, милый, розовый тебе тоже к лицу, — с поддельным сочувствием промолвила Елена, внимательно рассматривая следы своего преступления против несостоявшегося отца ее ребенка.

Глядя, как тот неуклюже елозит уже пятой или шестой салфеткой, пытаясь избавиться от пятен, она вдруг расхохоталась. Роман злобно уставился на нее, видимо, пытаясь дать отповедь, но девушка упредила его:

— Ты возишься с этой проклятой рубашкой и переживаешь за нее так, словно и не понял, что станешь отцом, — ее губы дрожали от гнева и презрения. — Знаешь, как вас называют? Поколение ГМО. Вы, как бройлеры, стремительно растете ввысь и вширь, а мозг не поспевает за ростом, и только инстинкты управляют вами. Вам хочется все и сразу! После института — в директоры, позолоченный Роллс-Ройс, жену из богатой семьи, да, и чтобы работать поменьше. Только так не бывает, Рома. Без ответственности за свои мысли и поступки ничего хорошего из бройлера с маленькой головой не получится!

— Дались ей эти гранаты, лучше бы сок заказала, — пробубнил Роман, возвращаясь к салфеткам.

— Да, выйди ты уже в туалет, енот-полоскун! — Елена с раздражением кивнула в конец зала, откуда периодически выныривали довольные завсегдатаи и, словно опорожнившиеся коты, короткими прыжками возвращались в свои временные порты.