Грани пустоты

– Если она еще цела, – тихо добавил Николай.

В маленьком отсеке внизу мигал аварийный красный свет. Снова писк дернул по нервам. Но воздух еще был.

Повсюду были связанные пучки проводов, шкафы с инвентарем для техников. И две двери – к панели и к шлюзу, ведущему наружу.

В отличие от люков вентиляции в двери к панели был небольшой иллюминатор, закрытый белой пластиной. Ворс долго не мог решиться ее отодвинуть.

Время в очередной раз замерло, за секунду до решающего момента. Пан или пропал, все или ничего. Последний шанс на спасение…

Стюард резко дернул пластину.

– Панель разорвало.

Острое лезвие гильотины опустилось на шею. Оно отрезало все чувства и пустые эмоции, которые уже никого не спасут.

– Это… все? – глухо выдавил Николай.

А Ворс лихорадочно рылся в шкафах. Он распахивал их дверцы с такой силой, что те еле оставались на петлях.

– Ну же! – отчаянно прошептал он, обшаривая уже десятый шкафчик. – Да!!!

В последнем шкафу стоял новенький скафандр.

– Помоги мне это напялить.

Николай мигом подорвался, пока не понимая смысла. Руки делали, а голова будто уже попала в вакуум. Еще десять минут или полчаса, и это станет реальностью.

Ворс с трудом попал ногой в ботинок, но дальше дело пошло лучше. Движения стали отточенными, выверенными, будто он каждый день выходил в открытый космос.

– Что мы делаем? – наконец спросил Николай.

– Я пойду к рубке. Там еще одна панель, она могла уцелеть.

– К рубке?..

– Наружу, Коля. Это все, что нам остается. – Он перевел серьезный взгляд на собеседника и вдруг крикнул: – Да очнись же ты! Мы еще живы, люди в «Видовой» живы. Похоронить всегда успеешь. Мне нужна твоя помощь.

Живы… Да, он точно жив. Он дышит, думает, застегивает скафандр. Надо было идти в аспирантуру…

– Что я должен делать?

Ворс прицепил крюк к поясу. От него тянулся длинный шнур, крепящийся к стене в небольшом отсеке перед шлюзом. Рычаг от него был рядом с Николаем.

– Ты вернешь меня назад, когда я открою двери.

«Когда», а не «если». Эта уверенность в голосе стюарда окончательно вернула в мир живых. Даже стыдно как-то стало.

– Держи передатчик, мы сможем общаться. Пойду по корпусу корабля.

Зеркальный щит опустился на лицо, и его выражение было не разобрать. Он кивнул, развернулся, вышел в последний отсек, подождал, пока Николай закроет дверь, и дернул рычаг шлюза, не колеблясь.

– Техническую зону на носу разнесло к чертям. Ты прав, бомба была там. Видимо, она же пробила кинозал и оранжерею. – Ворс говорил спокойно. Потрескивающий передатчик не выдавал его волнения.

– Третий уровень? – с трудом произнес Николай. Нет, он не хотел знать ответа. На третьем тоже были люди.

– Раскурочен, – сухой голос в ответ. – Рубку пока не видно.

Минуты тянулись еще мучительней, чем прежде. Николай держал трос, медленно отматывал его. А на другом его конце человек болтался в открытом космосе. Том самом бездушном космосе, что вот-вот убьет их всех.

Говорить хоть что-то казалось не просто насущной необходимостью, а ключом к выживанию и здравому рассудку. Николай честно признавался себе, что в нем бурлит обычный страх – именно он гонит слова наружу.

– Ворс, ты правда помощник повара? Неужели на кухне такая суровая подготовка?

– Нет, конечно. – Он будто улыбнулся. – Я сменил не одну профессию, прежде чем попасть на кухню «Галактики».

Он надолго замолк. Трос разматывался кругами, тишину надорвал очередной писк, сигнализирующий об окончании запасов кислорода. На абсолютно пустом этаже по-прежнему пахло паршивой лавандой.

– Расскажи, пожалуйста.

– Я всю жизнь мотался без цели. Окончил десантное училище по настоянию отца. Он генерал в отставке и всегда жил войной. Меня раз пять пытались мобилизовать в действующую армию, но спасало везение. Я ненавижу убивать и никогда не пойму, как смерть можно сделать своей профессией. Я бегу, хотя толком ничего другого и не умею. И хочу верить, что в нашей жизни есть нечто большее, чем банальное стремление к деньгам, власти или влиянию… А потом мне стала сниться она, и я совершенно потерял голову. Будто та самая цель, что я ждал все эти годы, машет передо мной сигнальными огнями, но куда мне идти? Я хорошо готовлю, поэтому теперь на «Галактике». Возможность бывать на обеих планетах повышает шансы ее встретить.

– Романтик. – Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Смог бы он изменить свою жизнь ради мимолетного видения во сне? Идти за мечтой только вперед, по дороге, где нет маяков…

– Тут такое Солнце, – протянул Ворс, и трос замер ненадолго. – Лучше, чем в «Видовой»… Огромное, палящее, живое. Этот вид многого стоит.

Николай прикрыл глаза и тоже представил. Одинокий потухший корабль под лучами желтой звезды. И миллионы других, далеких звезд вокруг. Мрачный космос умел быть прекрасным.

Если бы это был последний миг его жизни… Он хотел бы взглянуть на Солнце, шагнуть ближе, прикоснуться к тайне мироздания напоследок.

И умереть в пустоте? Если выйти из-под защитного полога корабля, радиация убьет почти мгновенно. Наверно, это больно.