Грани Власти

Умён, хладнокровен, сам себе на уме, знает, чего хочет — настоящий лис. Именно так шут мог охарактеризовать королю молодого шевалье Ренара, но он решил ограничиться простой фразой.

— Довольно перспективный молодой человек, — произнес Кико.

— И как же ты его от моего имени наградил? — поинтересовался король.

— Пока никак, — ответил Кико, наблюдая за насмешливым выражением лица Карла.

— Снова взялся за свои игры? — хмыкнул король. — Дал бы ему золота, и дело с концом. Иначе обидится и сбежит куда-нибудь на север или на восток. Сколько я уже таких перспективных потерял! Сколько можно тебе повторять? Нельзя допустить повторения истории с Зои де Намюр! Идет война — каждый одаренный на счету!

— Ему не нужно золото, — ответил шут.

— Чушь! — возразил король. — Золото нужно всем! Даже королю! В особенности королю!

— И все-таки, — покачал головой шут. — Ренар хочет другого…

— Чего же он хочет? — нахмурил брови Карл.

— Лорду Грэю были обещаны земли и титул… — почти слово в слово повторил слова Ренара Кико.

— Ах вот оно что! — помрачнел король. — Исключено! Он бастард Фердинанда де Грамона! Этого предателя и изменника! Еще рано приближать к себе таких, как он. Раз не хочет награду — пусть катится на все четыре стороны!

Карл противоречил сам себе. В моменты, когда он был уставший или, как сейчас, болен, это было вполне в его духе. Правда, потом за принятые королем в гневе решения, повлекшие за собой неудачу, как правило отвечал кто-то из его свиты. Собственно, так и произошло с Зои де Намюр. За ее побег наказание понес один из подчиненных канцлера.

— А если мы поступим иначе? — спросил шут и быстро пересказал часть разговора с Ренаром. А потом выдал свою версию решения вопроса.

Внимательно выслушав Кико, король на некоторое время задумался, а потом уже более спокойным тоном коротко приказал:

— Действуй.

Окрестности Эрувиля. Обитель для душевно больных при храме Пресветлой Матери

— Вы не можете так со мной поступить! — сквозь зубы прошипела Аделина Бошар.

Будь ее воля, она бы сейчас набросилась на Исабель и придушила бы ее голыми руками. Но, увы, она не могла этого сделать. Ее Ален, ее милый мальчик, смысл всей ее жизни находился сейчас в руках отца и сестры. И самое страшное заключалось в том, что ее сына скоро передадут в дом к этому чудовищу!

Она тысячу раз возносила молитвы всем известным богам, но они не услышали ее. Этот ублюдок Ренар каким-то образом снова умудрился избежать смерти.

Весть о разорении логова Ночных волков, а потом разговор с отцом и сестрой навсегда поставил точку в их противостоянии. Она навсегда запомнит разочарованное лицо отца. Она умерла для него…

А ведь ей даже не позволили поговорить с сыном на прощанье. Ален даже не знает, кто повинен в ее несчастье…

— Можем, — ледяным тоном ответила Исабель.

— Сестра… — Аделина было схватила за руку Исабель, но та выдернула ее и с отвращением произнесла:

— Сестра? У меня нет больше сестры. Ты, преследуя собственные цели и амбиции, поставила под удар всю семью. И прежде всего — своего сына. Выходи!

Исабель, несмотря на свое худощавое телосложение, всегда была самой сильной из сестер. Она легко вытолкнула Аделину из кареты и выбралась следом за ней.

У ворот храма Пресветлой Матери, при котором находилась обитель для душевно больных, их уже ждали. Мать-настоятельница и две крупные послушницы, которые, словно две сторожевые собаки, по команде направились к Аделине.

— Нет! — громко воскликнула Аделина Бошар и жестом остановила послушниц-громил. — Я сама.

— Как вам будет угодно, мадам, — произнесла одна из них глухим голосом и указала в сторону ворот.

Аделина, уходя, обернулась. Исабель в этот момент как раз передала пухлый кошель матери-настоятельнице, а потом, получив от той благословение, не глядя на сестру, направилась к карете.

Как она добралась до кельи, которая, по всей видимости, теперь станет ее постоянным домом, Аделина не запомнила. Не глядя по сторонам, она рухнула на жесткую кровать, застеленную грубым покрывалом, пахнущим плесенью, и глухо зарыдала. Все накопленное за последние дни рвалось наружу. Только сейчас Аделина поняла, что всё кончено…

Она пришла в себя от того, что ее кто-то нежно гладил по голове и что-то тихо приговаривал.

Аделина подняла голову и вытерла рукавом слезы.

На краю ее кровати сидела женщина примерно ее возраста в одежде послушницы и кротко улыбалась.

— Вот, выпей, милая, — продолжая улыбаться, произнесла женщина и протянула Аделине глиняную чашку с чем-то горячим. — Тебе сразу станет легче.

— К-к-то вы? — всхлипывая, спросила Аделина, беря чашку в руки.

— Я — сестра Маргарита.

Глава 19

После того как я покинул дворец, мы отправились сперва в контору к Дормалю, а потом, уже вместе с ним, в торговый квартал старой столицы, где, благодаря стараниям моего стряпчего и моего управляющего, я постепенно обрастал недвижимостью.