Гражданин Галактики (Сборник - журнальные иллюстрации)

— Все это достаточно просто, — продолжал Бродбент. — Шеф лучше любого другого землянина на практике изучил обычаи и психологию марсиан. Он работал над этим годы. Церемония усыновления состоится в Локус Соли в ближайшую среду. Ровно в полдень. Если шеф прибудет туда и правильно пройдет через все испытания — прекрасно. Но если его там не окажется — и не имеет никакого значения по какой причине — его имя смешают на Марсе с грязью, в каждом доме от полюса до полюса. Это величайший из когда-либо предпринимавшихся межпланетный и межрасовый заговор, жертвой которого станет Бонфорт. Но еще хуже будут последствия. Предполагаю, самое меньшее — Марс разорвет союз с империей. Гораздо более вероятно, что произойдут репрессии и людей начнут убивать, — возможно, убьют всех, кто находится сейчас на этой планете. Тогда экстремисты из человеческой партии отреагируют свойственным им образом и силой вновь присоединят Марс к империи, но только после того, как все его коренные жители будут мертвы. И это произойдет только потому, что Бонфорт не сможет присутствовать на церемонии. Марсиане относятся к таким вещам очень серьезно.

Дак исчез так же неожиданно, как появился, и Пенелопа Руссель снова вернулась к проектору. С запоздалым раздражением я вспомнил, что не выяснил у Дака одну вещь. Что удерживает наших врагов от того, чтобы попросту убить меня, раз для расстройства политических планов Бонфорта им нужно всего лишь помешать ему (собственной персоной или посредством дублера) участвовать в какой-то варварской марсианской церемонии? Но я забыл спросить об этом — возможно потому, что подсознательно боялся получить ответ.

Короче говоря, я снова принялся изучать Бонфорта, наблюдать его движения и жесты, запоминать выражения и модуляции голоса. Вскоре я уже, как принято говорить у нас, актеров, «носил его голову».

Изображение в очередной раз сменилось, и передо мной возник Бонфорт, пожимающий псевдоконечности окружающих его марсиан. Я уже так глубоко погрузился в картину, что и в самом деле почувствовал их вонь — она была непереносима. Мои руки непроизвольно сжались, сознание захлестнула волна паники.

— Выключи!

 — прокричал я задыхаясь.

Зажегся свет, и картина исчезла.

— Что случилось? — спросила Пенелопа, удивленно уставившись на меня.

Я постарался восстановить дыхание и унять дрожь.

— Мисс Руссель, я очень виноват… но, пожалуйста, не включайте это снова… Я не моту выносить марсиан!

Она посмотрела на меня с таким видом, будто не могла поверить своим глазам и в то же время чувствовала к увиденному глубочайшее презрение.

— Я им говорила, — сказала она медленно, — я им говорила, этот смехотворный план не сработает.

— Сожалею, но ничего не могу с собой поделать.

Пенелопа не ответила и медленно выбралась из «соковыжималки». Ей не удавалось двигаться так же легко, как Даку, но в общем она справлялась. Не сказав ни слова, девушка вышла.

Через некоторое время дверь отворилась, пропуская человека, полулежащего в гигантской детской коляске.

— Привет, малыш! — загремел он.

Это был мужчина примерно шестидесяти лет, слегка полноватый. Не нужно было видеть диплом вошедшего, чтобы по ласковой манере поведения догадаться о его профессии.

— Как вы себя чувствуете, сэр? — спросил я.

— Неплохо, но лучше бы ускорение было поменьше. — Он бросил взгляд на приспособление, к которому был привязан. — Как тебе нравится мой корсет-на-колесах? Неэлегантный, возможно, но снимает часть тяжести с сердца. Ну ладно, давай придерживаться протокола. Я доктор Калек, личный врач мистера Бонфорта. Кто ты такой, я знаю. Что там у тебя с марсианами?

Я постарался объяснить все ясно и без эмоций.

Доктор Калек кивнул:

— Капитан Бродбент мог бы и сказать мне. Тогда я изменил бы кое-что в программе твоего обучения. Капитан — компетентный парень в своей области, но у него часто мускулы действуют вперед мозгов… Он настолько совершенный экстраверт, что это даже пугает. Но ничего страшного. Лоренцо, я прошу разрешения загипнотизировать тебя. Даю слово психотерапевта, гипноз будет использован только, чтобы помочь тебе поладить с марсианами. Я никоим образом не затрону твою личность.

Он вытащил старомодные карманные часы того типа, что стал уже почти символом его профессии, и принялся измерять мой пульс.

— Я готов дать согласие, сэр, но это не поможет. Я не поддаюсь внушению.

Это было правдой. Мне приходилось обучаться гипнозу во время подготовки своего психологического номера (на таких представлениях полезно немного использовать внушение, особенно если местная полиция не слишком озабочена строгим выполнением законов медицинской ассоциации, ограничивающих подобную деятельность). Но мои учителя так и не смогли ни разу усыпить меня самого.

— Да? — спросил Калек. — Ну ладно, мы просто постараемся сделать все, что можно. Сядь поудобнее, расслабься, и давай поговорим о твоих проблемах.