Гражданин Галактики (Сборник - журнальные иллюстрации)

Когда несколько минут спустя вошла Пенни, от нее пахло в точности как от марсианина.

И мне это нравилось!

4

Мое обучение продолжалось в этой же комнате (она оказалась гостиной мистера Бонфорта) до самого начала торможения. Я не спал иначе, как под гипнозом, да, похоже, и не нуждался в обычном сне. Либо доктор Капек, либо Пенни всегда находились при мне, готовые в любой момент прийти на помощь К счастью, моего героя фотографировали и снимали на кинопленку так часто, как, наверное, ни одного человека в истории. К тому же мое сотрудничество с его ближайшим окружением было самым тесным. Материала накопилось предостаточно; проблема заключалась в том, чтобы усвоить как можно больше — столько, сколько я только мог воспринять как наяву, так и под гипнозом.

Не знаю, с какого момента я перестал недолюбливать Бонфорта. Док говорил, что не внушал мне ничего такого, и я ему верю. Никто не просил его об этом, а щепетильность Капека в вопросах врачебной этики не вызывает сомнений. Наверное, такое явление неизбежно должно сопутствовать процессу вживания в любую роль — я думаю, что в конце концов полюбил бы даже Джека Потрошителя, если бы готовился сыграть его в пьесе. Действительно: чтобы по-настоящему войти в образ, вы должны на время стать тем человеком, в которого перевоплощаетесь. А человек или любит сам себя, или совершает самоубийство. Третьего не дано.

«Понять все — значит простить все» — а я начал понимать Бонфорта.

Во время поворота перед торможением у нас состоялся давно обещанный Даком отдых при нормальной силе тяжести. Мы не были в свободном падении ни мгновения. Вместо того чтобы выключить двигатели (как я думаю, космонавты не любят делать это во время полета), Дак заставил корабль проделать то, что он назвал «стовосьмидесятиградусным поворотом с отклонением от курса». «Томми» все время шел с ускорением, и, хотя операция была проделана довольно быстро, все равно имел место побочный эффект нарушения равновесия, носящий имя… Что-то вроде Кориолана. Или Кориолиса[5]?

Все, что я знаю о космических кораблях, можно изложить несколькими фразами. Только те из них, которые стартуют непосредственно с поверхности планет, являются ракетами в полном смысле этого слова. Космические волки зовут их «чайниками», поскольку эти аппараты разгоняются при помощи водородного или водяного пара. Но их не считают настоящими атомными кораблями, несмотря на то, что реактивная струя нагревается ядерным реактором. Межпланетники, такие, как например «Том Пейн», — другое дело. Они действительно, как мне сказали, используют формулу Е равно МС квадрат, или М равно ЕС квадрат? Ну вы должны знать — это та штука, что придумал Эйнштейн.

Дак лез из кожи вон, чтобы объяснить мне эту премудрость подробнее. Без сомнения, все это очень интересно для того, кого занимают такие вещи. Но я не могу представить, как они могут волновать джентльмена. Сдается мне, что всякий раз, когда эти ученые ребята начинают возиться со своими подозрительными формулами, жизнь становится только хуже.

Те два часа, что мы шли с нормальным ускорением, я использовал, чтобы отработать нужную походку. Все старательно называли меня «мистер Бонфорт» или «шеф», или (как доктор Калек) «Джозеф», что должно было, конечно, помочь мне войти в образ.

Все, кроме Пенни, которая… Она была просто не в состоянии произнести «Мистер Бонфорт». Девушка делала все возможное, чтобы помочь мне, но не могла переломить себя. Ясно, как день, она была молчаливо и безнадежно влюблена в своего шефа и потому отвергала меня с абсолютно нелогичным, но глубоким и искренним негодованием. Это было тяжело для нас обоих, тем более что я находил ее все в большей степени притягательной. Ни один мужчина не может выдать лучшее, на что он способен, когда рядом постоянно находится женщина, презирающая его. Но я не возненавидел Пенни в ответ — напротив, почувствовал себя виноватым перед нею — несмотря даже на все свое раздражение.

Мы все время находились в состоянии полной боевой готовности, так как далеко не каждый на «Томе Пейне» знал, что я не Бонфорт. Мне даже в точности не было известно, кто посвящен в обстоятельства дела, а кто нет. Я имел право расслабляться и задавать вопросы только в присутствии Дака, Пенни и доктора Капека, хотя и был абсолютно уверен, что начальник канцелярии Бонфорта мистер Вашингтон знал все. Но этот сухощавый пожилой мулат с намертво прилипшей к лицу маской святоши ни разу не выдал своей осведомленности. Еще двое, кто определенно были в курсе дела, находились за пределами «Тома Пейна». Они оставались на «Ва-банке» и прикрывали нас оттуда, составляя пресс-релизы и посылая текущие распоряжения от имени шефа. Это были — Билл Корпсман, глава пресс-службы Бонфорта, и Роджер Клифтон. Затрудняюсь в точности определить должность последнего. Он занимал пост министра без портфеля, как вы, должно быть, помните, когда Бонфорт был премьер-министром, но это еще ни о чем не говорит. Фигурально выражаясь, Бонфорт держал в руках высокую политику, а Клифтон осуществлял управление партией.