Гражданская война в Испании 1936–1939

25 апреля деморализованные войска откатались из Маркины к Гернике, находившейся в 10 километрах от линии фронта. Назавтра, в понедельник 26 апреля, в 4:30 дня главный церковный колокол Герники возвестил о начале налета. Был базарный день; некоторые крестьяне, встревожившись, не пошли в центр города, но другие продолжили гнать туда свой крупный и мелкий скот. Беженцы, спасавшиеся от неприятельского наступления, спрятались в подвалах, обозначенных как refugios. Над городом появился один бомбардировщик «Хейнкель-111» из «экспериментальной эскадрильи» «Кондора», опорожнил бомболюки люки над центром и улетел[561].

Большинство горожан покинуло убежища, многие бросились помогать пострадавшим. Но через четверть часа появилась целая эскадрилья, сбросившая бомбы разных размеров. Люди, ринувшиеся обратно в убежища, задыхались от дыма и пыли. Их страшило то, что подвалы могут не выдержать взрывов более тяжелых бомб. Началось бегство из города, в окрестные поля, и тогда эскадрильи истребителей «Хейнкель-51» стали расстреливать и забрасывать бомбами мужчин, женщин и детей, монахинь из госпиталя и даже скот. Но основная атака была еще впереди.

В 5:15 послышалось гудение авиационных моторов. Солдаты сразу опознали «поезда» – так они прозвали тяжелые «Юнкерсы-52». Три эскадрильи из Бургоса на протяжении трех с половиной часов волнами заходили на город, подвергая его 20-минутным бомбардировкам. (Легион «Кондор» только что, бомбя республиканские позиции вокруг Овьедо, изобрел принцип «ковровых бомбардировок», который они опробовали и на Гернике.) В бомболюках находились и малые, и средние, и 250-килограммовые бомбы: противопехотные, двадцатифунтовые, зажигательные – двухфунтовые алюминиевые трубки, рассыпавшиеся, как конфетти.

Очевидцы описывают результаты этих бомбежек как ад и конец света. Под развалинами домов и в убежищах гибли целые семьи; коровы и овцы, пылавшие от попаданий белого фосфора, с диким предсмертным ревом метались среди домов. Обгоревшие, обугленные люди слепо брели сквозь пламя, дым и пыль, кто-то рылся в развалинах в надежде откопать родных и друзей. По данным баскских властей, пострадала треть населения: 1654 человека погибли, 889 были ранены; по более свежим данным, погибло не более 200–300 человек[562]

. Те, кто бросился на помощь Гернике из Бильбао, расставался с первоначальным недоверием при виде страшного багрового зарева впереди. Здания парламента и священное Дерево Герники не пострадали, так как оказались вне маршрута полета, которому строго следовали пилоты. От остальной Герники остался лишь обгоревший остов.

На следующий день, 27 апреля, о разрушении Герники писала британская пресса. Еще через сутки «Таймс» и «Нью-Йорк таймс» вышли со статьей Джорджа Стира, вызвавшей колоссальный международный резонанс[563]. Агирре оповестил о трагедии такими словами: «Германские авиаторы на службе у испанских мятежников разбомбили Гернику, сожгли исторический город, святыню всех басков»[564]

.

Как и в случае Дуранго, националисты не признавали своей вины. Пользуясь прецедентом Ируна, они утверждали, что город уничтожили при отступлении сами его защитники; Кейпо де Льяно обвинял астурийских горняков-dinamiteros[565]. 29 апреля ставка Франко выступила с заявлением: «Мы хотим громко и ясно оповестить мир о пожаре Герники. Гернику уничтожил пожар и бензин. Красные орды, преступные прислужники Агирре, сожгли ее дотла. Пожар произошел вчера, и Агирре, как свойственно преступникам, подло лжет, приписывая собственные зверства нашим благородным и героическим воздушным силам»[566]

.

Испанская Церковь полностью поддержала эту версию, ее профессор теологии в Риме дошел до утверждений, что в Испании нет ни одного немца и что Франко обходится только испанскими солдатами, равных которым нет в целом мире. Эту легенду было трудно поддерживать даже самым ярым сторонникам Франко за рубежом. Сам генерал Роатта передал 8 мая графу Чиано слова генерала Шперле о том, что легион «Кондор» бомбил Гернику зажигательными бомбами[567]. Американская журналистка, сопровождаемая фалангистом, через несколько месяцев, в августе, беседовала с офицером штаба Северной армии. Фалангист, принявший на веру версию Саламанки, сказал офицеру, что «красные» Герники утверждают, будто бы город не сгорел, а был разбомблен с воздуха. «Разбомблен, а как же! – ответил штабной офицер. – Мы бомбили и бомбили его, и правильно, а почему бы нет?»[568]