Греческая революция и 300 спартанцев

Но это письмо не мешало адмиралу Нельсону в то же время, писать в Константинополь британскому послу Смиту:«…русским нельзя позволить занести ногу на Корфу и что, если допустят их утвердиться в Средиземном море, то Порта будет иметь порядочную занозу в боку».

Положение русской части союзной с османами эскадры уже вскоре после начала осады сделалось затруднительным. Османское правительство обязало Али-пашу выделять продовольствие, но тот этого не делал.

Морского провианта в месяц на одного человека полагалось:

вина горячего — 28 чарок (по 120 мл); гороху-10 фунтов[127];круп — 15 фунтов; мяса солёного говяжьего-14 фунтов; масла коровьего — 6 фунтов; сухарей ржаных — 1 пуд 5 фунтов. И на кораблях эскадры не было ни вина, ни гороху, ни круп, ни мяса, ни масла. Оставался лишь небольшой запас сухарей.

Федор Федорович в отчаянии писал правителю Али-паше, одному из тех, кто обязан был ему помогать: «Служители наши все неизбежно должны умереть с голоду, провианту у нас на эскадре нет, здесь достать не можно и надежды не имею получить его скоро. При такой крайности прошу ваше превосходительство: буде нет провианта заготовленного, приказать от всех обывателей в Морее сбирать печёный хлеб, сушить его в сухари и, сколько готово будет, наискорее прислать сюда. Я требую от вашего превосходительства именем Блистательной Порты и его Султанского Величества, чтобы непременно, во что бы то ни стало, поставили вы к нам немедля сухарей, булгур, фасоль, водку или горячее вино». Вот так вот, героический адмирал просит, умаляет какого — то Али-пашу выделить ему провиант, вот и совместная эскадра с османами, с голоду можно умереть.

На другой день Ушаков сделал к этому письму приписку: «По изготовлении сего письма пришло из Патраса одно купеческое судно, нагруженное сухарями, всего до 700 контарей[128], они надлежат к Кадыр-бею, на Турецкую эскадру и, если он уделит нам половину, то на обе эскадры не более станет их, как на три дня». Все-таки 7000 солдат и матросов каждый день кормить чем-то надо было.

С середины декабря Али-паша начал присылать продовольствие: ячменные сухари и бобы, но … совершенно не годные в пищу. Сухари покрывала ядовитая плесень, а бобы совершенно не разваривались, получалась только чёрная, противная на вкус вода. Матросы питались сухарными крошками, да лишь изредка покупали у жителей мясо, которое тут же варилось и употреблялось в пищу. В дождь и слякоть, типичная декабрьская погода, трудились они на батареях, голодные, в не просыхающей ни днём, ни ночью одежде. Число больных увеличивалось с каждым днём, угрожая ходу вообще всей операции.

Федор Федорович приказал закупить на Албанском берегу тысячу войлочных бурок и роздал матросам, пребывавшим на берегу. Бурки защищали от дождя и холода и служили одеялами во время сна. Эта вынужденная мера спасла многих и облегчила положение десантных отрядов. С ещё большим рвением выполняли теперь матросы приказы своего адмирала, так понимавшего их и берегшего их жизни.

Ушаков и сам служил примером, был деятелен и весел. Среди своих и среди османов, на палубе и в адмиральской каюте, его всегда видели одинаковым — бодрым, великодушным и неизменно прямым в общении человеком.

Из Петербурга ему предписывали способствовать англичанам в блокаде Мальты, а сам Нельсон настаивал на появлении эскадры Ушакова у берегов Египта, и писал в письме: «Египет — главное, Корфу — потом». Англичане обещали и первоклассное снабжение, не уступающее обеспечению их кораблей, а сами договорились с Али-пашой о скудном обеспечении эскадры, пока она находиться у Ионических островов и помогает грекам.

Но Фёдор Фёдорович именно в острове Корфу видел наиболее важное дело. Он только сожалел, что нет у него достаточного количества войск, осадной артиллерии, и мало зарядов и, главное, пуль ружейных, и писал в письме: «А что есть ружье, ежели нет в нём пули? — ничто!»

Османы и вовсе не хотели идти в незнакомые воды, но Кадыр-бей не посмел, ослушаться поставленного над ним хоть и русского, но адмирала, но Фёдор Фёдорович хорошо знал, до чего это ему не по душе, и рассматривал временных союзников лишь как резерв.

Сложно складывались отношения и с Албанским правителем. Али-паша писал русскому главнокомандующему лукавые, льстивые письма и в то же время доносил в Константинополь: «Ушаков присоединяет Ионические острова к России». Под разными выдуманными предлогами откладывая доставку солдат и провианта, он извещал местных пашей, зависимых от него, что им не следует посылать подкреплений соединённой эскадре.