Читаем Грех 22.10.08 полностью

В. Г. Еще как возбудила. Подобный комплекс впервые возник в 1989 году в Мариинском театре, когда там впервые пытались танцевать «Тему с вариациями» и когда с ней, мягко говоря, не справились. Тогда и возникли разговоры о том, что это «чужое», «неправильное» искусство, — была даже предпринята попытка предъявить миру свои, «правильные» представления о том, как надо танцевать «русского Баланчина». Но в Мариинском театре этот комплекс был избыт «Хрустальным дворцом». «Хрустальный дворец» в Большом театре этот комплекc возбудил. И Большой театр психологически вернулся к тому, что мы хотели преодолеть. Большой театр вернулся к «своему» — или к «нашему» — пути. Это было защитной реакцией: моментально появилось желание опять отгородиться от вторжения «чужого», а если точнее — трудного в профессиональном смысле искусства.

В 1970-х годах мы с покойной Наташей Черновой готовили для журнала «Театр» большую подборку материалов, которая называлась «Они и мы». Тогда мы рассуждали не в системе понятий «чужое» и «свое», а в понятиях «они» и «мы». «Мы» шли своим путем, «они» — своим (правда, приходится признать, что в художественном отношении «они» оказались значительно интересней). Но в 1995 году, сразу после ухода Григоровича, оппозиция «они — мы» уже воспринималась как ложная (как ложная она понималась и в нашей общественной жизни). Началось движение навстречу друг другу (первая волна движения навстречу началась в 1958 году после гастролей балета Парижской оперы, которые поставили под сомнение весь путь нашего развития). Мы не хотели больше существовать в рамках альтернатив «чужое — свое».

П. Г. Кто «мы»?

В. Г. Мы — это, прежде всего новая критика, вся мыслящая часть труппы Большого во главе, кстати, с самим Васильевым. Мы хотели выйти из этого противостояния, разрушить тот самый железный занавес, которого нигде, кроме Большого театра, уже не было. Именно для этого были предприняты конкретные практические шаги — баланчинская программа в первую очередь. Но выяснилось, что мы не готовы не только профессионально, что «мы» сидит в нас в гораздо большей степени, чем мы себе это представляли, и что «они» от нас очень отдалены, несмотря на все наше желание существовать в рамках единого художественного потока. Вот почему премьера Баланчина не стала новым триумфом московского балета. Она не стала освобождением. Она стала уступкой времени.

П. Г. В начале 1990-х рухнуло большое государство. Одновременно как-то неловко просел символ этого государства — Большой театр. Его фасады (кожный покров) покрылись подобием лишая, что, говоря языком Владимира Паперного, есть сигнал расстройства центральной нервной системы организма; полуторавековые колонны портика опасно накренились, фундаменты просели, несущие стены затрещали, позолота стерлась, императорские чайные сервизы, стоявшие в большом буфете при Александре III, Николае II, Ленине, Сталине, Хрущеве, Брежневе и Горбачеве, исчезли; в сценическом трюме сильно запахло кошками. Девальвировалось то, что десятилетиями казалось незыблемым и составляло суть и смысл жизнеустройства — Указы Президиума Верховного Совета, жилплощади в цековских домах, дачи, «Волги», «поездки», меховые горжетки, — развалилась гениально устроенная жизнь номенклатурных артистов Большого театра. Либеральные интеллектуалы торжествовали: казалось, «большой балет» (сталинский, хрущевский, брежневский), эта монистическая художественная система с единством представлений о прекрасном — о прекрасной (правильной) структуре и композиции, о прекрасной (правильной) манере воспроизведения структуры (исполнительский стиль) — эта система окончательно растворилась в парах демократизации. Спецпублика (так называемая «бронь») исчезла из Большого, его партер зиял чудовищными пустотами. Но как-то незаметно и довольно быстро произошел апгрейт. Зал заполнился — осмелевшей галеркой, которая спустилась в партер на освободившиеся места, и нуворишами, скупившими литерные ложи бенуара в комплекте с коньяком и блондинками для проведения оживленных деловых переговоров по мобильникам во время спектаклей. Вот эта новая публика через некоторое время и потребовала: верните нам великую эпоху. Именно они первыми произнесли: «спектаклям такого-то не место на этой священной сцене» (эту формулировку я услышал от профессионального клакера на премьере балета Ратманского «Сны о Японии»). И, надо сказать, те, кто находился на сцене, с публикой в конце концов солидаризировались.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русская жизнь

Дети (май 2007)
Дети (май 2007)

Содержание:НАСУЩНОЕ Знаки Будни БЫЛОЕ Иван Манухин - Воспоминания о 1917-18 гг. Дмитрий Галковский - Болванщик Алексей Митрофанов - Городок в футляре ДУМЫ Дмитрий Ольшанский - Малолетка беспечный Павел Пряников - Кузница кадавров Дмитрий Быков - На пороге Средневековья Олег Кашин - Пусть говорят ОБРАЗЫ Дмитрий Ольшанский - Майский мент, именины сердца Дмитрий Быков - Ленин и Блок ЛИЦА Евгения Долгинова - Плохой хороший человек Олег Кашин - Свой-чужой СВЯЩЕНСТВО Иерей Александр Шалимов - Исцеление врачей ГРАЖДАНСТВО Анна Андреева - Заблудившийся автобус Евгений Милов - Одни в лесу Анна Андреева, Наталья Пыхова - Самые хрупкие цветы человечества ВОИНСТВО Александр Храмчихин - Как мы опоздали на ледокол СЕМЕЙСТВО Евгения Пищикова - Вечный зов МЕЩАНСТВО Евгения Долгинова - Убить фейхоа Мария Бахарева - В лучшем виде-с Павел Пряников - Судьба кассира в Замоскворечье Евгения Пищикова - Чувственность и чувствительность ХУДОЖЕСТВО Борис Кузьминский - Однажды укушенные Максим Семеляк - Кто-то вроде экотеррориста ОТКЛИКИ Мед и деготь

авторов Коллектив , Журнал «Русская жизнь»

Публицистика / Документальное
Дача (июнь 2007)
Дача (июнь 2007)

Содержание:НАСУЩНОЕ Знаки Тяготы Будни БЫЛОЕ Максим Горький - О русском крестьянстве Дмитрий Галковский - Наш Солженицын Алексей Митрофанов - Там-Бов! ДУМЫ Дмитрий Ольшанский - Многоуважаемый диван Евгения Долгинова - Уходящая натура Павел Пряников - Награда за смелость Лев Пирогов - Пароль: "послезавтра" ОБРАЗЫ Евгения Пищикова - Сдача Ирина Лукьянова - Острый Крым ЛИЦА Олег Кашин - Вечная ценность Дмитрий Быков - Что случилось с историей? Она утонула ГРАЖДАНСТВО Анна Андреева, Наталья Пыхова - Будем ли вместе, я знать не могу Бертольд Корк - Расщепление разума ВОИНСТВО Александр Храмчихин - Приштинская виктория СЕМЕЙСТВО Олег Кашин - Заложница МЕЩАНСТВО Алексей Крижевский - Николина доля Дмитрий Быков - Логово мокрецов Юрий Арпишкин - Юдоль заборов и бесед ХУДОЖЕСТВО Максим Семеляк - Вес воды Борис Кузьминский - Проблема п(р)орока в средней полосе ОТКЛИКИ Дырочки и пробоины

авторов Коллектив , Журнал «Русская жизнь»

Публицистика / Документальное
Вторая мировая (июнь 2007)
Вторая мировая (июнь 2007)

Содержание:НАСУЩНОЕ Знаки Тяготы Будни БЫЛОЕ Кухарка и бюрократ Дмитрий Галковский - Генерал-фельдфебель Павел Пряников - Сто друзей русского народа Алексей Митрофанов - Город молчаливых ворот ДУМЫ Александр Храмчихин - Русская альтернатива Анатолий Азольский - Война без войны Олег Кашин - Относительность правды ОБРАЗЫ Татьяна Москвина - Потому что мужа любила Дмитрий Быков - Имеющий право ЛИЦА Киев бомбили, нам объявили Павел Пряников, Денис Тыкулов - Мэр на час СВЯЩЕНСТВО Благоверная Великая княгиня-инокиня Анна Кашинская Преподобный Максим Грек ГРАЖДАНСТВО Олег Кашин - Ставропольский иммунитет Михаил Михин - Железные земли ВОИНСТВО Александр Храмчихин - КВ-1. Фермопилы СЕМЕЙСТВО Евгения Пищикова - Рядовые любви МЕЩАНСТВО Михаил Харитонов - Мертвая вода Андрей Ковалев - Выпьем за Родину! ХУДОЖЕСТВО Михаил Волохов - Мальчик с клаксончиком Денис Горелов - Нелишний человек ОТКЛИКИ Химеры и "Хаммеры"

Журнал «Русская жизнь»

Публицистика

Похожие книги

Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное
Кланы Америки
Кланы Америки

Геополитическая оперативная аналитика Константина Черемных отличается документальной насыщенностью и глубиной. Ведущий аналитик известного в России «Избор-ского клуба» считает, что сейчас происходит самоликвидация мирового авторитета США в результате конфликта американских кланов — «групп по интересам», расползания «скреп» стратегического аппарата Америки, а также яростного сопротивления «цивилизаций-мишеней».Анализируя этот процесс, динамично разворачивающийся на пространстве от Гонконга до Украины, от Каспия до Карибского региона, автор выстраивает неутешительный прогноз: продолжая катиться по дороге, описывающей нисходящую спираль, мир, после изнурительных кампаний в Сирии, а затем в Ливии, скатится — если сильные мира сего не спохватятся — к третьей и последней мировой войне, для которой в сердце Центразии — Афганистане — готовится поле боя.

Константин Анатольевич Черемных

Публицистика