Грехи и подвиги

Она протянула молодому человеку кусок тонкой дымчатой ткани того же розового цвета, что и чалма сарацинки.

– Этот конец ее чалмы королева только что отрезала своим кинжалом – знаете, она всегда носит у пояса маленький кинжальчик. Ее величество сказала девушке, что любой из рыцарей, даже самый отважный, самый знатный, самый прославленный, почтет за честь выехать на поединок, украсив себя этой тканью. Надо просто повязать ею правую руку. Обычно дама дает для этого платок, но платки у всех одинаковые, и девушка могла бы не поверить. Вас ни к чему не обяжет этот благородный поступок, а у бедняжки Абризы появится надежда, что в случае чего за нее здесь будет кому заступиться!

– Но… Но я…

– Неужели вы откажете? Леди Элеонора не сомневается в вас!

– А если я…

Он хотел сказать «А если я проиграю?», но не успел. Прогремела труба, и герольд возвестил его имя, а также имя не кого-нибудь, а английского рыцаря Лесли Вилрода, того самого рыцаря Лесли, в замке которого так недавно (а казалось, так ужасно давно!) Эдгар впервые увидал королеву Элеонору и принцессу Беренгарию.

Почти бессознательно, плохо понимая, что он делает, юноша повязал вокруг кисти правой руки тонкую ткань, загадочно и волнующе пахнувшую ночными цветами, и взял из рук Рамиза сперва мягкую шапочку, которую нужно было надеть поверх кольчужного капюшона, а затем шлем-«ведро». Он уже почти готов был тронуть поводья, но Рамиз испуганно прошептал:

– Копье, господин!

– Ах да!

Рыцарь Лесли выглядел внушительно. Крупный, почти как король Ричард, на таком же крупном вороном коне, он был к тому же, как говорили о нем, одним из лучших наездников английского войска и другом короля, а Львиное Сердце не считал друзьями плохих воинов.

«Вот будет приятно этой восточной красавице с именем моей прабабки, если я, украсив себя куском ее чалмы, грохнусь посреди поля, как куль соломы!» – подумал Эдгар, проезжая мимо горделивого графа Лесли, смерившего его (как ему показалось, потому что сквозь прорези «ведра» вообще не было видно ни лица, ни глаз), достаточно высокомерным взглядом.

И тут кузнеца охватила злость. «Ах так! Наверное, этот громила заранее думает, что легко вышибет меня из седла! Пускай скажет спасибо, что в турнире не стал участвовать сир Седрик Сеймур. Просто взял и отказался, сказал, что стар. А ведь сшиб бы этого графа, как петуха с насеста! А, собственно, почему я не смогу его сшибить? Что я, слабее? Слабее сира Седрика, да, кто бы спорил? Пожалуй, слабее короля. А этот парень мне по силам! И может быть, он тоже смотрел на меня и думал, какой я большой и здоровенный, а? Я ведь не мельче! Ладно, как Бог решит, так и будет!»

Звук трубы показался Эдгару невероятно громким. Он сильно пришпорил Брандиса и почувствовал, как тот полетел вдоль яркой черты, полетел навстречу мчащейся темной громаде вороного коня и всадника, сверкающего железом.

Луи советовал Эдгару не пытаться бить в голову: во-первых, попасть очень трудно, во-вторых, можно угодить в лицо, хотя и защищенное шлемом, но уязвимое: попала же в смотровую щель шлема Конрада Монферратского щепка собственного копья! А такой удар уже считается подлым – нельзя стремиться изувечить соперника! Лучше для начала научиться с силой бить в щит – при хорошем ударе можно выбить противника с первого захода, хоть это и нелегко. Самому при этом надо быть начеку и беречь голову!

Все это были хорошие советы, однако сейчас молодой человек понял: они едва ли годятся. Лесли Вилрод – слишком опытный и мощный противник, ударом в грудь его не сшибешь – удержится, а уж сам ударит так ударит!

Оскаленная морда вороного коня выросла почти над головой, и в это самое мгновение Эдгар, резко мотнувшись в сторону, как он делал, когда щипцами выхватывал из кузнечного горна раскаленную полосу металла, вскинул руку и направил копье с толстым тупым концом прямо в лоб чужого шлема, в широкую выпуклость над смотровой щелью.

Он не видел, как прошло над его плечом копье англичанина. Но его копье ударило в цель, и сила удара была такова, что древко не просто сломалось, но разлетелось в щепки. При этом граф Вилрод, ожидавший удара в грудь, вдруг потерял равновесие и завалился на бок, оказавшись почти на седле Эдгара. А Брандис, как ни в чем не бывало, продолжал свой неистовый напор, ничуть не смущенный столкновением, и получилось, что седло поддело и дернуло за собой так неловко упавшего всадника. Лесли свалился со спины своего вороного и, зацепившись правой ногой за стремя, поволокся по земле.

Какая-то женщина испуганно вскрикнула. Завопили и зрители: это был один из тех злополучных случаев, когда падение могло закончиться гибелью рыцаря!

Но Эдгар в этот момент натянул поводья, обернулся и увидел, как вороной стремительно тащит его противника по земле. Он резко развернул Брандиса, тремя прыжками настиг ошалевшего коня и, перегнувшись с седла, схватил за уздечку. Вороной захрапел, взвился на дыбы, но железная рука кузнеца не разжалась, и конь подчинился.