Грехи и подвиги

Оруженосец Лесли Вилрода и двое младших герольдов подбежали к нему, освободили ногу из стремени и уже хотели унести с ристалища, но тут граф очнулся и осыпал помогавших ему людей самой отменной бранью. Когда с него сняли шлем, оказалось, что он не пострадал, просто удар сумасшедшей силы, который ему с перепуга нанес Эдгар, оглушил бывалого вояку.

– Кажется, французы сегодня побеждают чаще, чем англичане! – невинно улыбнувшись, заметил Филипп-Август, которого такая убедительная победа новичка привела в самое доброе расположение духа. – Ничего не поделаешь, брат Ричард, но на турнире в этот раз господствует Франция! Что скажете, мессир герцог?

Герцог Бургундский, довольно уныло вертевший в руках свой украшенный насечками шлем, усмехнулся:

– Скажу, что я хотел было вызвать на поединок именно этого рыцаря. Уж очень много о нем тут болтают. Но, пожалуй, воздержусь. Он бьет так, что и шлем проломит!

В это время Эдгар подъехал к королевскому возвышению. Французский король, приветственно улыбаясь, протянул ему жемчужное ожерелье с подвешенным к нему золотым медальоном.

– Только не дарите это моей сестре, мессир! – голос Филиппа был мягок, но взгляд настораживал. – Ей сегодня уже выпала удача, пожалуй, хватит!

– Благодарю, ваше величество! – Эдгар умудрился низко склониться в седле, а затем, подняв голову, посмотрел на Абризу.

Девушка была и впрямь очень хороша, вблизи даже лучше, чем на расстоянии. Нежное овальное личико под розовым шелком чалмы казалось совершенно детским, особенно благодаря пухлым наивным губам и залившему щеки абрикосовому румянцу. Карие удлиненные глаза с пушистыми ресницами смотрели восхищенно и немного растерянно. Грудь под золоченой тканью вздымалась, выдавая отчаянное волнение.

– Госпожа! Простите мне мою дерзость. Это вам!

Ожерелье, протянутое на конце меча, почти коснулось колен юной принцессы.

Та еще сильнее зарделась и в смятении посмотрела на Элеонору. Потом что-то тихо шепнула ей.

– Рыцарь, леди просит вас открыть ей свое лицо! – сказала королева-мать.

Эдгар не снял, а сорвал шлем, сбросил шапку и капюшон, и влажные от пота светлые волосы облаком окружили его лицо, покрытое в этот момент почти таким же ярким румянцем, как и лицо девушки.

И тогда Абриза улыбнулась, робкой, но радостной улыбкой. Эдгару вдруг показалось, что он когда-то уже видел эту улыбку, видел и это чудесное лицо, и эти пышные ресницы над задумчивыми глазами. Но это было лишь впечатление – нет, он никогда не видел ее.

– Вы очень красивы, рыцарь! Благодарю вас!

Она произнесла это на совершенно правильном французском языке, но ее голос дрогнул. Дрогнула и рука, которой дочь султана взяла с кончика меча драгоценный подарок.

– Пожалуй, я выбрал себе соперника! – послышался за спиной Эдгара густой сильный голос. – Вы чересчур легко победили моего друга, мессир, и чересчур легко делаете подарки совершенно незнакомой даме. Ваш конь не выглядит утомленным, а вы и подавно. Ну как, позволите мне изменить соотношение сил и доказать, что англичане и на этом турнире лучше французов?

Прежде чем Эдгар осознал, кто вызвал его на поединок, он успел услыхать испуганный шепот Элеоноры Аквитанской:

– Что ты, Ричард! Это его первый турнир. Да ты же убьешь его!

– А Лесли его убил? – огрызнулся король Англии, соскакивая с барьера и движением руки подзывая оруженосцев. – Так что, сир Эдгар? По правилам турнира вы можете не принимать второго поединка и отклонить мой вызов.

– Нет, я его принимаю! – неожиданно для себя воскликнул Эдгар.

И удивился тому, как громко прозвучал его голос. Это было потому, что кругом разом наступила полная, совершенная тишина. Слышно было только далекое восклицание Луи:

– Да он сошел с ума!

– Коня! – не крикнул, а прорычал Ричард. – Н-ну, поглядим, бывают ли на турнирах случайные победы!

Эдгар поднял кольчужный капюшон и с трудом оторвал взгляд от карих глаз юной Абризы. Что такое с ним случилось? Это было в его жизни впервые: чтобы просто так, ни с того ни с сего, взгляд женщины заворожил его и вызвал такое волнение. И такую сумасшедшую веру в себя, что он, не раздумывая, принял вызов самого страшного противника, какой только мог ему встретиться.

Не считая сира Седрика, с которым он в здравом уме никогда не скрестил бы копья или меча.

Труба герольда снова прогремела над ристалищем. Никто уже не замечал, что день склонился к вечеру, что уже вот-вот наступят сумерки, что пора бы зажечь факелы. Все взгляды приросли к двум темным силуэтам, к фигурам двух всадников по разные стороны поля.

Оба сорвались с места. Кони распластались над землей. Быстрее. Еще быстрее! Цветная полоса почти слилась с землей, ее уже не было видно ни тому, ни другому.

Удар! Эдгар почувствовал, как тупой конец копья обрушился на него, точно нацеленный в лоб, как загудел шлем и болью отозвалась голова… Но он тоже попал! И, пожалуй, на этот раз, пораженный единственной мыслью – нужно победить, он ударил еще сильнее, чем в поединке с Лесли Вилродом.

Вся площадь взвыла и снова замерла. Оба всадника разом вылетели из седла, упали, прокатившись по земле, потом вскочили.