Грехи в наследство

— Ничего ему не нужно. Он уважаемый человек, хорошо обеспеченный и никаких корыстных целей не преследует.

По лицу Ирины Ильиничны трудно было что-либо определить, но слушала меня она очень внимательно.

— Допускаете, что Павел может оказаться сыном Лили? — тихо спросила я.

— Хорошо бы... Никого из Денисовых-Долиных, кроме меня, уже не осталось. — Ирина Ильинична поколебалась, обдумывая что-то, потом вдруг решилась: — Знаете, я хотела бы с ним встретиться.

Идея мне не понравилась, но отступать было некуда, и я бодро согласилась:

— Это можно легко устроить.

— Позвоните прямо сейчас. — Ирина Ильинична величественно кивнула на телефон, и мне не оставалось ничего другого, как набрать номер Аллы Викторовны.

Стоило той понять, о чем я толкую, как она моментально растеряла всю свою сдержанность и звенящим от возбуждения голосом выпалила:

— Конечно же мы приедем! О чем речь? Пусть только скажут, когда именно, и мы обязательно будем.

Внимательно прислушивавшаяся к разговору Ирина Ильинична подсказала:

— Завтра. В шесть вечера.

— Отлично, — с готовностью согласилась Алла Викторовна и, не справившись с переполнявшим ее восторгом, воскликнула: — Анна, какая чудесная новость! Я уже надеяться перестала, и вдруг такая удача!

— Это еще не все! У меня теперь есть фото Натали. Ирина Ильинична на время дала, — не удержалась и похвасталась я.

— Великолепно! От Ирины Ильиничны приезжайте прямо к нам. Покажем фотографию Павлу. Вдруг он в Натали узнает свою мать! — с воодушевлением предложила Алла Викторовна.

— Не получится. Отсюда еду прямо домой. У меня встреча с подругой.

— Жаль, — разочарованно протянула Ефимова.

— Мне тоже, но мы уже договорились.

— Тогда до завтра. Сейчас позвоню Степану, а потом немедля пойду в кабинет, рассказать все Павлику. Интересно, как он воспримет эту новость?

«Думаю, твое сообщение для него новостью не станет», — подумала я, услышав в наступившей тишине еле слышный характерный щелчок. В доме Ефимовых осторожно положили на рычаг трубку параллельного телефона.

«Если Ефимов взбрыкнет и откажется ехать к Гаршиной, я окажусь в дурацком положении», — озабоченно подумала я, торопливо шагая по дорожке в направлении подъезда.

И это оказалось моей последней здравой мыслью на тот вечер. В окаймлявших дорожку кустах что-то зашуршало, и я, вздрогнув от неожиданности, невольно отвлеклась от своих раздумий. В следующее мгновение окружающий мир с бешеной скоростью крутанулся вокруг меня, вспыхнул ослепительно ярким светом и, рассыпавшись на миллионы крохотных искорок, погас.

Очнулась я оттого, что меня бесцеремонно и довольно больно хлопали по щекам. Потом к ощущениям прибавились звуки, и до меня донесся голос подруги Даши:

— Аня, Анечка!

Слышался голос словно издалека и был таким несчастным, что Дашу мне стало жалко до слез. Что это она так убивается? Неужели что-то случилось? Я сделала попытку открыть глаза и посмотреть, что же, в самом деле, происходит, но налитые свинцом веки меня не послушались. Зато накатила усталость. Накатила, накрыла тяжелой мягкой волной и утащила в уютную темноту. Сразу все стало безразлично и захотелось спать, но Дашин голос не унимался и продолжал настойчиво звать меня:

— Анечка, Аня. Посмотри на меня.

Понимая, что она не отстанет, я сердито нахмурилась и предприняла еще одну попытку открыть глаза. Должна же я была ей сказать, чтобы перестала плакать и дала мне спокойно уснуть. Раздражение прибавило сил, и с непослушными веками мне в конце концов удалось справиться. Из легкой туманной дымки выплыло незнакомое мужское лицо.

«Это не Даша», — вяло удивилась я.

Удивление длилось всего лишь мгновение. В следующую минуту я уже вспомнила, кому принадлежало это лицо. Максу, непутевому сыну Ефимовых.

— Вы тут как оказались? — ворочая непослушным языком, спросила я.

— Вас заглянул повидать. Думал, к вечеру вы должны обязательно вернуться домой, вот и решил подождать во дворе. Пошел к скамейке, а тут вы на дорожке валяетесь...

— Не нервируйте ее, — раздался другой голос, в котором я с облегчением узнала Дашин.

«Даша здесь. Она меня не оставит», — подумала я и снова нырнула в благодатную темноту.

Глава 14

Когда я снова пришла в себя, все вокруг было залито солнечным светом. Лежала уже не на земле, а в собственной кровати, и рядом сидел небритый, с провалившимися глазами Голубкин и смотрел на меня волком.

— Ты мне снишься, — с робкой надеждой прошептала я.

— Если б я тебе снился по ночам, ты бы давно вышла за меня замуж. Как, между прочим, и обещала.

При одном только звуке его голоса я почувствовала такой прилив сил, что даже смогла возмутиться:

— Я не обещала! Просто сказала, что подумаю.

— Сколько можно думать? Эта волокита не один год уже тянется! Динамо крутишь, дорогая! Надоело!

Я, конечно, была слаба, и голова жутко болела, но то, что Голубкин меня только что оскорбил, поняла отлично.

— Если все так тягостно, тебя никто тут не держит! — с обидой прошептала я, и из уголка глаза на подушку скатилась одинокая слеза. Заплакала конечно же не из-за Голубкина, не стоил этот грубиян моих слез, а исключительно из жалости к себе.