Грехи в наследство

— Анна, разве так поступают? Куда вы пропали? Ни одного звонка за все время! А вы мне нужны, у нас тут сплошные неприятности!

— У меня тоже.

Сообщение Ефимову слегка озадачило, и она недоверчиво спросила:

— Вот как? Так вы и вправду больны?

— Вправду.

— Надо же... Дело в том, что я тут на днях вам звонила, но ваша прислуга... Кстати, имейте в виду, она ужасная хамка. Абсолютно не понимает, как и с кем нужно говорить. Я назвалась и попросила передать, что вам следует как можно быстрее приехать к нам. Но эта женщина нагло заявила, что вы никуда не поедете, потому что плохо себя чувствуете. Должна сказать, звучало очень вызывающе.

— Она такая, но сказала правду. Я действительно чувствую себя неважно и никуда не выхожу. У меня сотрясение мозга.

— У вас? Откуда?!

— По голове стукнули, — мрачно призналась я.

— Кто?

— Понятия не имею! Он не захотел представиться.

Я считала, что объяснила все достаточно ясно, но Алла Викторовна не унималась:

— И вы его не разглядели?

— Нет! Специально подошел сзади — так, чтобы я его не видела, — раздраженно фыркнула я.

— И никаких догадок? — продолжала нудить Алла Викторовна.

— О чем я могу догадываться, если никого не видела?

— Ну да... Конечно. И зачем он это сделал?

Если предыдущие вопросы я еще могла понять, то этот поставил меня в тупик. Она что, давно по улицам не ходила, не знает, зачем людей по голове бьют?

— Это было ограбление, — терпеливо объяснила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не сильно дрожал от ярости.

— У вас что-то пропало?

— К сожалению, да! Фотография Натали Денисовой-Долиной.

— Ужас! — ахнула она.

— Именно.

— Какая неприятность! — простонала Алла Викторовна. — Ну надо же! Все одно к одному! У нас опять проблемы с Максом, совсем от рук отбился. Диссертацию забросил, целыми днями где-то шляется, неожиданно исчезает, так же неожиданно возвращается... А спросишь — в ответ только грубит. И с Гаршиной мы не встретились...

Если сообщение об очередных выходках непутевого сына Ефимовых меня не сильно взволновало, то отмена свидания с Ириной Ильиничной здорово огорчила. Приватная беседа предполагаемых родственников могла приоткрыть те факты в биографии Натали, которые мне Гаршина сообщить не пожелала.

— Почему не встретились? Павел Юрьевич отказался?

— Нет, что вы! Павел был совсем не против! Он специально приехал домой пораньше. Ради этого визита он пропустил важное заседание. Представляете?

«Действительно прогресс, и на Павла Юрьевича совсем не похоже», — ехидно подумала я.

— И вдруг звонок, — обиженно продолжала делиться Ефимова. — Звонила женщина. Назвалась помощницей Ирины Ильиничны и объявила, что встреча отменяется.

— Объяснила, в чем причина?

— В том-то и дело, что нет. Выпалила две фразы и тут же бросила трубку.

— Странно... А вы не пытались больше с ними связаться?

Вопросу Алла Викторовна безмерно удивилась и немедля дала мне это удивление почувствовать:

— Нет, конечно! Я ждала вас. В конце концов, у каждого из нас свои обязанности!

Хоть меня и стукнули по голове, я прекрасно помнила, что в секретари к ней не нанималась, но вся беда заключалась в том, что таким людям, как Ефимова, объяснять прописные истины бесполезно. Если уж она забрала в голову, что я обязана заниматься всем, что мало-мальски касается ее затеи с семейными реликвиями, так убедить ее в обратном практически невозможно. Только время зря терять. Решив быть мудрой и не трепать себе попусту нервы, я предпочла оставить ее притязания без ответа.

Вволю насладившись глухой тишиной в трубке, Алла Викторовна в конце концов сообразила, что ее занесло куда-то не туда, и слегка сбавила тон.

— Анна, но вы же сами все понимаете! — не то капризно, не то виновато, с ходу и не поймешь, проворковала она. — Время-то идет. Потому я так и нервничаю.

Тут я Аллу Викторовну понимала. Сама нервничала. А как не нервничать, если время неумолимо бежит, а я на кровати без дела валяюсь? Не захочешь, а занервничаешь. Решив, что раз мы обе это прекрасно понимаем, так и говорить не о чем, я снова промолчала. Алла Викторовна подождала ответа, поняла, что его не предвидится, и сломалась окончательно.

— Анна, а у меня новость! — вдруг нормальным человеческим голосом поделилась она. — Настолько неожиданная, что я не выдержала и сама вам позвонила. Представляете, я порылась в бумагах Павла и обнаружила очень интересную фотографию. Никогда раньше ее не видела!

Услышав о находке, молчать я уже не смогла! Гонор гонором, принципы принципами, но дело превыше всего!

— Что за фотография? — выдохнула я, чувствуя, как голос вибрирует от возбуждения.

— Очень старая! Я спросила у Павла: откуда она у него? Сказал, нашел в вещах матери, когда просматривал их после ее кончины.

— Почему он выбрал именно эту фотографию?

Алла Викторовна слегка растерялась:

— Так никаких других не было! Понимаете, мы ведь сразу решили ничего не брать из ее дома. Я имею в виду вещи. Там, собственно, и брать было нечего. Так, хлам и рухлядь.

Я вспомнила обстановку в комнате Зинаиды и не могла не согласиться с Ефимовыми. Брать действительно было нечего.