Греко-персидские войны

Итак, мы имеем две версии, Геродота и Диодора Сицилийского. Какая из них более объективна? На мой взгляд, та, что изложил Геродот. «Отец истории» писал свой труд в буквальном смысле слова по горячим следам, общался с участниками событий, посещал места сражений, изучал архивные документы. О Диодоре этого не скажешь, он жил значительно позже событий Греко-персидских войн. Рассказывая о противостоянии Эллады с державой Ахеменидов, Диодор использовал труд греческого историка Эфора Кимского. Однако и Эфор не был современником конфликта эллинов и персов. Тем не менее Полибий хорошо отозвался о его работе: «Все сочинение Эфора замечательно по языку, расположению частей и остроумию доказательств; особенное искусство проявляет он в отступлениях, в собственных изречениях и вообще в дополнительных замечаниях» (XII, 28а). Такой отзыв дорогого стоил, поскольку Полибий достаточно критически относился к авторам, написавшим сочинения на исторические темы. С другой стороны, Полибий скептически оценил познания Эфора в области стратегии и тактики: «

Так, в военном деле он, как мне кажется, имеет некоторое понятие о морских сражениях и совершенно несведущ в сражениях сухопутных» (XII, 25f).

Не исключено, что версию о том, что Леонид сознательно пришел умирать в Фермопилы, Диодор позаимствовал у Эфора. Тогда где ее нашел Эфор? Ответ прост – в Спарте, поскольку героизация Леонида после победы над персами как раз отвечала духу спартанского общества. Судите сами – узнав о предсказании оракула, что только смерть одного из царей спасет Спарту, Леонид сознательно жертвует собой ради спасения родного города. Какой потрясающий пример для будущих поколений молодых спартанцев! Ведь все их воспитание строилось на том, чтобы не задумываясь отдать свою жизнь ради блага Спарты. Поэтому нет ничего удивительного в том, что власти Лакедемона несколько сместили акценты при изложении официальной истории Фермопильского сражения. На мой взгляд, именно так могла появиться на свет версия Диодора Сицилийского.

Подведем итоги. Армия царя Леонида должна была занять Фермопильский проход и задержать персов до подхода главных сил союзников. Флот под командованием Эврибиада, используя выгодную позицию, прикрывал греческие войска со стороны моря. При этом командующие сухопутной армией и флотом пытались в какой-то степени скоординировать действия друг друга. У Артемисия в постоянной готовности находилась лодка с гребцами, и в том случае, если союзный флот потерпит поражение, гражданин Антикиры Полий должен был отправиться на ней в Фермопилы и рассказать обо всем Леониду. При Ставке спартанского царя находился афинянин Аброних, командир триаконтеры, который в случае изменения обстановки на суше должен был немедленно доложить об этом Эврибиаду.

Трудно сказать, планировалось ли генеральное сражение после того, как в Фермопилах соберутся все войска союзников, но то, что после этого шансы Ксеркса прорваться в Центральную Грецию свелись бы к минимуму, несомненно.

Другое дело, что из всего этого получилось.

* * *

Буквально несколько слов о спартанской армии, чтобы понять, каких бойцов Леонид привел в Фермопилы. Но именно несколько слов, потому что, если разбирать тему подробно, придется написать целую книгу. Общеизвестно, что в Спарте граждан с детства воспитывали как воинов, и именно такая подготовка делала спартанцев самыми лучшими воинами в Элладе.

Об устройстве вооруженных сил Спарты нам известно из трудов Фукидида и Ксенофонта. Фукидид, рассказывая о битве при Мантинее в 418 г. до н. э. отмечает большую роль высшего, среднего и младшего командного состава: «Дело в том, что когда войском предводительствует царь, все исходит от него: полемархам он дает надлежащее приказание, полемархи передают его лохагам, лохаги пентеконтерам, далее пентеконтеры эномотархам, а последние эномотии. Одним и тем же порядком отдаются те приказания, которые желает сделать царь, и быстро достигают своего назначения, потому что все почти войско лакедемонян, за исключением небольшой части, состоит из начальников над начальниками и забота об исполнении лежит на многих» (V, 66). Как видим, историк отмечает четкую организацию спартанской армии, где нет места какой-либо самодеятельности.