Грешница

Риццоли смотрела, как он пьет эль, как фыркает, сдувая пену. Ее опять поразило его сходство с обезьяной. Тяжелые брови, толстый нос, жесткая черная растительность на руках. И ходил он как-то по-обезьяньи: ссутулившись, покачивая толстыми руками – вылитый примат. Она знала, что в семье у него полный разлад и что после выхода на пенсию он остался один. Глядя на него сейчас, Джейн испытывала чувство вины, ведь он оставил несколько сообщений на ее автоответчике, приглашал пообедать, а она, вечно занятая, не удосужилась перезвонить.

Подошла официантка и спросила, узнав Риццоли:

– Вам как обычно, "Сэм Адамс", детектив?

Риццоли посмотрела на стакан Корсака. Потом перешла взгляд на его залитую пивом рубашку.

– О нет, – ответила она. – Просто колу.

– Вы готовы сделать заказ?

Риццоли открыла меню. К пиву ее желудок сегодня не был готов, а вот голод она испытывала зверский.

– Я съем салат шеф-повара, только соуса побольше, рыбу и чипсы. И на гарнир – жареный лук кольцами. Вы не могли бы принести все сразу? Да, и еще: можно двойную порцию масла для рогаликов?

Корсак расхохотался.

– Не лопни, Риццоли.

– Я очень голодна.

– Знаешь, что делает с артериями вся эта жареная дребедень?

– Знаю. Значит, тебе не достанутся мои луковые кольца.

Официантка взглянула на Корсака.

– А что для вас, сэр?

– Отварной лосось без масла. И салат с французским соусом.

Когда официантка ушла, Риццоли скептически посмотрела на Корсака.

– С каких это пор ты начал есть отварную рыбу? – спросила она.

– С тех пор, как большой дядя – тот, что наверху, – сделал мне такое внушение.

– Ты действительно так питаешься? Это не показуха?

– Уже сбросил десять фунтов. И это при том, что я бросил курить, так что, знаешь, это реальная потеря веса. А не просто за счет воды. – Он откинулся на спинку скамьи, весьма довольный собой. – Я теперь даже занимаюсь на беговой дорожке.

– Шутишь.

– Записался в клуб здоровья. Тренирую сердечную мышцу. Ну, все время измеряю пульс, как положено по программе. Чувствую себя лет на десять моложе.

И выглядишь лет на десять моложе – возможно, он набивался на такой комплимент с ее стороны, но она этого не сказала, потому что это было неправдой.

– Десять фунтов. Повезло, – сказала она.

– Мне бы только удержаться в этом весе.

– Ну, а что же ты тогда пиво пьешь?

– Алкоголь – это нормально, ты что, не слышала? Последнее слово в науке, печатали в журнале по медицине. Бокал красного вина полезен для сердца. – Он кивнул на колу, которую официантка поставила перед Риццоли. – Что это ты перешла на колу? Помнится, ты всегда пила "Адамс".

Она пожала плечами.

– Сегодня не хочется.

– Здоровье в порядке?

"Нет, не в порядке. Я залетела и теперь даже пива не могу выпить, чтобы не блевануть".

– Работы много. – Вот и все, что она сказала.

– Да, я слышал. Что там с монашками?

– Пока еще не знаем.

– Я слышал, одна из них родила.

– Где ты слышал?

– Сама знаешь. Болтают вокруг.

– Что еще ты слышал?

– Что вы вытащили младенца из пруда.

Да, утечка информации неизбежна. Полицейские обменивались друг с другом новостями. Разговаривали со своими женами. Она подумала обо всех, кто был в тот день на пруду: водолазах, санитарах морга, экспертах-криминалистах. Кто-то не удержался и сболтнул, и вот даже отставной полицейский из Ньютона в курсе дела. Она с ужасом ожидала, что же напишут утренние газеты. Убийство и без того было интригующим для публики, а теперь к нему примешивался и запретный секс, так что сюжет был достоин первых полос и теленовостей.

Официантка принесла еду. Заказ Риццоли занял почти весь стол, будто его накрыли для семейного торжества. Дорвавшись до еды, она так набросилась на горячий картофель-фри, что обожгла рот, и ей пришлось срочно запивать холодной колой.

Корсак, хотя и осуждал жареную пищу, печально посматривал на кольца лука. Потом он перевел взгляд на свою отварную рыбу, вздохнул и взялся за вилку.

– Хочешь колечек? – предложила она.

– Нет, спасибо. Говорю же, я как будто заново родился. Этот инфаркт, наверное, был лучшим событием в моей жизни.

– Ты серьезно?

– Да. Я худею. Бросил курить. Знаешь, я думаю, чем черт не шутит – может, и лысина исчезнет? – Он наклонил голову так, чтобы она могла увидеть его голую маковку.

"Если его голова и изменилась, то скорее внутренне, а не внешне", – подумала Риццоли.

– Да, я стал другим, – подытожил он.

Корсак замолчал и сосредоточился на лососе, который, казалось, с трудом лез ему в горло. Риццоли из жалости подтолкнула к нему тарелку с луковыми кольцами.

Он поднял голову, но посмотрел не на еду, а на нее.

– У меня и дома перемены.

Ей вдруг стало неуютно. Судя по его тону и взгляду, он собирался изливать ей душу. Джейн совершенно не хотелось вдаваться в подробности чужой семейной жизни, но она видела, что ему нужно выговориться.

– Что дома? – спросила она, уже догадываясь, что сейчас услышит.

– Мы с Дианой... ну, ты знаешь, что у нас было. Ты же видела ее.