Грешница

Маура прошла из холодного гаража в дом, где ее приветствовали ароматы жареного цыпленка, чеснока и розмарина. Как здорово, когда тебя встречают запахи домашнего ужина и кто-то тебя ждет. Она услышала, что в гостиной работает телевизор, и пошла на звук, снимая на ходу пальто.

Виктор сидел по-турецки на полу возле елки, пытаясь распутать мишуру. Увидев ее, он смущенно улыбнулся.

– Я так и не научился это делать.

– Я не ожидала всего этого, – сказала она, оглядывая гирлянды фонариков.

– Знаешь, я так подумал, уже восемнадцатое декабря, а у тебя даже елки нет.

– Мне некогда было ставить ее.

– Для Рождества всегда должно быть время, Маура.

– Это что-то новое. Помнится, именно у тебя в праздники находились срочные дела.

Он оторвался от серебристой мишуры и посмотрел на нее.

– Ты собираешься до конца дней припоминать мне это?

Маура замолчала, пожалев о своих словах. Нехорошо было начинать вечер, возобновляя давние споры. Она повернулась, чтобы повесить пальто в шкаф. Стоя к нему спиной, крикнула:

– Выпьешь что-нибудь?

– Да, все равно что.

– Даже если это женский напиток?

– Разве я когда-нибудь был женофобом по чести коктейлей?

Она рассмеялась и пошла на кухню. Достала из холодильника лаймы и клюквенный сок. Потом смешала компоненты для коктейля в шейкере. Стоя возле раковины, она трясла шейкер, в котором были лед и ликер, и чувствовала, как индевеет металлический контейнер. Тряси, тряси, тряси, как в игре в кости. Собственно, все в жизни игра, и прежде всего любовь. В последний раз я проиграла, думала она. А сейчас – на что я рассчитываю? Что мне повезет и все наладится между нами? Или будет очередной проигрыш и разбитое сердце?

Она разлила ледяную жидкость в два стакана для мартини и уже собралась нести их в комнату, как вдруг заметила, что мусорная корзина набита упаковками из-под ресторанных блюд на вынос. Она улыбнулась. Выходит, никакого чуда не произошло, и Виктор не превратился в шеф-повара. За их сегодняшний ужин следовало поблагодарить ресторан "Нью Маркет Дели".

Когда она зашла в гостиную, Виктор уже покончил с мишурой и убирал пустые коробки из-под украшений.

– Ты столько всего накупил, – сказала она, выставляя бокалы на кофейный столик. – Лампочки, гирлянды и все такое.

– Я не нашел рождественских игрушек в твоем гараже.

– Я все оставила в Сан-Франциско.

– А новые так и не купила?

– Я не наряжаю елок.

– Прошло три года, Маура.

Она села на диван и неторопливо глотнула коктейля.

– А когда в последний раз ты доставал коробку с огоньками?

Виктор промолчал, глядя на груду пустых коробок. Когда он наконец ответил, взгляд его был устремлен в сторону.

– У меня тоже не было настроения праздновать.

Телевизор по-прежнему работал, и хотя звук был приглушен, на экране вспыхивали отвлекающие кадры. Виктор потянулся к пульту и выключил телевизор. Потом сел на диван, расположившись на удобном расстоянии – вроде бы и не касаясь ее и все-таки достаточно близко, чтобы не исключать никаких возможностей.

Он посмотрел на стакан с коктейлем и удивленно произнес:

– Розовый.

– Это космополитен. Я предупреждала тебя, что коктейль будет девчачьим.

Он сделал глоток.

– Похоже, девушкам в этом мире достается все самое лучшее.

Они сидели молча, потягивая коктейли и глядя на мерцающие рождественские огоньки. Идиллия домашнего уюта. Но Маура ни на мгновение не расслаблялась. Она не знала, чего ожидать от этого вечера, не знала, чего ждет Виктор. Все в нем было знакомым, и это сбивало с толку. Его запах, отблеск света в его волосах. И такие малозначительные штрихи, которые ее всегда подкупали, поскольку говорили в пользу его непритязательности: поношенная рубашка, линялые джинсы. И часы "Таймекс" все те же, которые он носит со дня их знакомства. Он всегда говорил: "Я не могу приехать в страну третьего мира с "Ролексом" на запястье и предложить свою помощь". Виктор был донкихотом своего времени, сражавшимся с мельницей нищеты. Она, может, и устала от этой борьбы, но Виктор до сих пор был в самой ее гуще.

И за это Маура не могла не восхищаться им.

Он поставил свой стакан.

– Сегодня опять рассказывали про монахинь. В новостях.

– Что говорят?

– Полиция обыскивала пруд за монастырем. В чем там дело?

Она откинулась на спинку дивана, чувствуя, как алкоголь начал снимать усталость.

– Нашли младенца в пруду.

– Ребенок монахини?

– Ждем результатов анализа ДНК, чтобы подтвердить это.

– Но ты не сомневаешься в том, что это ее ребенок?

– Должен быть ее. Иначе дело усложнится до невозможности.

– Так вы сможете установить и личность отца, если есть ДНК.

– Сначала нам нужно имя. И даже если мы установим отцовство, открытым останется вопрос, был ли секс добровольным, или это изнасилование. А как это доказать без свидетельских показаний самой Камиллы?

– И все-таки это представляется возможным мотивом для убийства.

– Совершенно верно.

Маура допила коктейль и поставила стакан на столик. Зря она выпила до ужина. Алкоголь в сочетании с недосыпом затуманивал мозги. Она потерла виски, пытаясь заставить себя соображать.

– Мне следовало бы покормить тебя, Маура. Судя по твоему виду, день был тяжелый.