Грешница

Риццоли лежала на кушетке, уставившись в потолок. От укола иглы она даже не поморщилась, сжатые в кулаки руки не разжимала, пока не ввели местную анестезию. Ни жалобы, ни стона не сорвалось с ее губ. Ей и без того было стыдно за свой обморок в секционном зале. И еще унизительнее было, когда Фрост, подхватив ее на руки, словно невесту, понес в кабинет Мауры. Теперь она была полна решимости не выдавать своей слабости.

Пока Маура зашивала рану, Риццоли спросила ровным и спокойным голосом:

– Расскажете мне, что случилось с тем ребенком?

– Ничего с ним не случилось.

– Но это же ненормально. Подумать только, полголовы нет.

– Он таким родился, – сказала Маура, обрезая кетгут и затягивая узелок. Зашивание кожи можно было сравнить с шитьем по ткани, и она чувствовала себя обыкновенным портным с той лишь разницей, что своими стежками она спасала живую ткань. – У ребенка анэнцефалия.

– Что это значит?

– Аномалия развития головного мозга.

– Но дело даже не в этом. Такое впечатление, что ему снесли полчерепа. – Риццоли с трудом сглотнула слюну. – И лицо...

– Все это признаки той же аномалии. Мозг развивается из оболочки клеток, так называемой невральной трубки. Если трубка не закрывается должным образом, ребенок рождается с отсутствием большей части мозга, черепа, даже кожи головы. Вот это и есть анэнцефалия. Отсутствие головы.

– Ты когда-нибудь сталкивалась с подобным?

– Только в музее медицины. Но эта аномалия не такая уж редкость. Примерно один младенец из тысячи рождается таким.

– А причина?

– Никто не знает.

– Значит... значит, это может случиться с любым ребенком?

– Совершенно верно. – Маура сделала последний стежок и обрезала излишек нити. – Этот ребенок вообще родился уродцем. Если он и не был мертвым при рождении, то вскоре наверняка умер бы.

– Выходит, Камилла не топила его.

– Я проверю почки на наличие диатомовых водорослей. Это покажет, был ли утоплен живой ребенок. Но я не думаю, что здесь мы имеем дело с детоубийством. Скорее всего он умер естественной смертью.

– Слава Богу, – тихо произнесла Риццоли. – Если бы это существо осталось жить...

– Нет, долго бы он не прожил. – Маура заклеила шов пластырем и сняла перчатки. – Готово, детектив. Швы можно будет снять через пять дней. Зайдете ко мне, и я сама это сделаю. Но все-таки вам лучше обратиться к врачу.

– Но вы же врач.

– Я работаю с трупами. Не забыли?

– Вы замечательно меня зашили.

– Наложить несколько швов не проблема. Меня больше волнуют другие симптомы.

– Что вы имеете в виду?

Маура нагнулась и в упор посмотрела на Риццоли.

– Вы упали в обморок, помните?

– Я не обедала. И это существо... младенец... он меня шокировал.

– Он всех нас шокировал. Но только вы одна свалились.

– Просто я никогда не видела ничего подобного.

– Джейн, вы в этой комнате всякого насмотрелись. Мы вместе проводили вскрытия, вместе нюхали все эти запахи. Вы всегда держались молодцом. За ребятами я стараюсь присматривать, потому что они не выдерживают и укладываются штабелями. Но вы всегда стойко переносили процедуру. До сегодняшнего дня.

– Может быть, я не такая сильная, как вы думаете.

– Нет, я думаю, здесь что-то другое. Разве не так?

– Например?

– Несколько дней назад у вас было головокружение.

Риццоли пожала плечами.

– С тех пор я стала завтракать по утрам.

– А почему до этого не завтракали? Вас тошнило? Я заметила, что вы практически каждые десять минут бегаете в туалет. За то время, что я готовила инструменты, вы два раза побывали там.

– Что это, черт возьми? Допрос?

– Вам нужно пойти к врачу. Сделать полный анализ крови, чтобы, по крайней мере, исключить анемию.

– Мне просто нужно на воздух. – Риццоли села на кушетке, но тут же обхватила голову руками. – Боже, опять эта изматывающая головная боль!

– Вы здорово ударились об пол.

– Она и раньше болела.

– Но меня больше беспокоит ваш обморок. И ваша усталость в последнее время.

Риццоли подняла голову и взглянула на нее. В это мгновение Маура получила ответ на свой вопрос. Она и сама уже кое-что подозревала, а теперь по глазам Джейн поняла, что была права.

– Какая же у меня проклятая жизнь, – прошептала Риццоли.

Ее слезы поразили Мауру. Она никогда не видела, чтобы Риццоли плакала. Она считала эту женщину сильной и волевой, но сейчас по ее щекам текли слезы, и Маура настолько опешила, что не могла вымолвить ни слова.

Стук в дверь привел их обеих в замешательство.

В кабинет заглянул Фрост.

– Как мы тут... – Он осекся на полуслове, увидев мокрое от слез лицо своей напарницы. – Эй, ты в порядке?

Риццоли со злостью смахнула слезы.

– Все отлично.

– Что происходит?

– Я сказала, все отлично!

– Детектив Фрост, – вмешалась Маура. – Нам нужно побыть одним. Не могли бы вы оставить нас на минутку?

Фрост покраснел.

– Извините, – пробормотал он и ретировался, прикрыв за собой дверь.

– Зря я на него накричала, – сказала Риццоли. – Но иногда он бывает безнадежно туп.

– Он просто беспокоится за вас.