Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой

Писать гадости обо мне Сесил Битон начал, еще даже не познакомившись со мной лично. Если бы он критиковал мою игру или ее отсутствие, я бы поняла и прислушалась, но когда человек, не будучи с тобой даже мельком знакомым, со знанием дела расписывает то, как ты целуешься или какой любовницей являешься, а также осуществляет подробный разбор внешности (далеко нелицеприятный), не перекинувшись парой слов, расписывает твой характер, собрав слухи и сплетни, в том числе Мерседес, которая и сама не была со мной знакома, пишет целую главу в книге, где вперемешку комплименты и оскорбления, едва ли с ним следует общаться и даже просто знакомиться.

Я не видела «Книгу Красоты» Битона, вышедшую за пару лет до нашего личного знакомства, не знала, что там написано, иначе ни за что бы и на выстрел не подпустила к себе этого болтуна, который ради красивого словца и денег способен смешать с грязью друзей.

Зачем я нужна Битону? Сейчас я не верю ни в его любовь ко мне, ни в его обожание моей красоты. А нужна только как модель фотографу. Он прекрасно понимал, что, как бы ни был талантлив (а он очень талантлив), я не стану позировать просто фотографу. Сесил предпочел притвориться романтическим влюбленным, воздыхателем, другом, единомышленником… Он даже терпел мое молчание и любовь к одиночеству, он терпел все, потому что все эти годы единственный имел право фотографировать меня.

Сначала – кто такой Сесил Битон и чем знаменит. Боюсь, что пройдет немного времени, и мир забудет и Грету Гарбо, и Сесила Битона. Может, будут любоваться красивым лицом на фотографии, но не вспомнят, кому оно принадлежало и кто сделал этот снимок. Не стоит удивляться, это жизнь, тех, кто ушел, помнят по их поступкам или именам. Если поступки не сродни гибели на костре Жанны или сожжению библиотеки Геростратом, то и вовсе не обязаны помнить.

Сесил сделал себя сам, он сумел пробиться и в высший свет, и в богемное общество Лондона благодаря собственным дарованиям. Родители Битона имели возможность дать ему хорошее образование, однако Сесил довольно быстро почувствовал тягу к театру и стал экспериментировать с фотоаппаратом.

Я никогда не интересовалась подробностями его биографии, считая, что если человек захочет, то расскажет что-то сам. Знаю только, что пробиться в свет ему помогло не происхождение (в рыцари его посвятила благодарная за хорошие снимки королева Великобритании), а знакомство со Стивеном Тенантом, молодым светским львом. Битон стал моден как фотограф, иметь сделанный им портрет считалось признаком хорошего тона.

С Мерседес Битон познакомился в Нью-Йорке еще до знакомства ее со мной. В своих мемуарах они написали друг о дружке немало того, что добрые друзья не пишут. Разве всегда нужна откровенность? Вернее, нужна, но стоит ли публиковать записи о своих друзьях?

Впервые осаждать меня Сесил стал в конце 1929 года. Он приехал в Голливуд и объявил, что не вернется домой, пока не заполучит фотографию Гарбо. Я не медведь гризли и не лев, чтобы устраивать облавы. Терпеть не могу, когда мне осаждают! К тому же в том году у меня было много работы – три немых фильма и мой первый звуковой. Мне было не до Битона с его «Книгой Красоты». Сеанс фотосъемки не состоялся.

Говорят, Битон уехал из Лос-Анджелеса расстроенным. Но в Нью-Йорке он снова встретил Мерседес, которая передала все сплетни обо мне. Чего там только не было! В том числе описание, как я демонстрировала умение пользоваться пуговицами мужской ширинки у своих бриджей для верховой езды.

Мерседес любительница подобных пикантных подробностей, пусть бы посмеялись между собой, но Битон, так и не получив мою фотографию, вставил вместо нее в книгу именно эти гадости! Его счастье, что я книгу не видела, а ходившие тогда сплетни прочитала только в изложении Битона в его книге воспоминаний.

И они с Мерседес еще удивлялись, что я перестала общаться с друзьями, способными опубликовать подобное. Лучше не пишите совсем, чем рассказывать всем о том, что у меня ни капли светского лоска или крупные зубы, что я почти альбиноска с крупными руками и ногами, лучше всех целуюсь и вообще лучшая любовница в мире… И это все, даже не будучи со мной знакомым!

Удивительней всего, что женщин Сесил вообще не слишком любил, то есть он ценил красоту, но был без памяти влюблен в Питера Уотсона. Питер мало считался с чувствами своего приятеля, даже советовал завести любовницу. Я бы никогда не стала об этом никому говорить, но Битон сам рассказал всему свету о страданиях, которые испытывал из-за холодности Уотсона. Зачем даже на склоне лет публиковать собственные дневники, тем более записи, которые содержат такие откровения?

Но Сесил опубликовал, видно считая, что мир должен знать о его гомосексуальных терзаниях.