Грязные игры

— Действительно, — ощупал ворот писатель. — Только это не моя работа. Я, видишь ли, проголосовал и начал агитировать народ. Ну, чтобы тоже писали: нет-нет-да-нет. Тут появились какие-то мордовороты и вышвырнули меня не токмо из помещения, но и со двора. Как хрусталь за пазухой уберег — ума не приложу. По воздусям летел. Вот это, доложу, демократия! Лучшие сыны народа вылетают с референдума, как коровье говно с лопаты…

— Не надо было агитацию разводить в день голосования. Это незаконно.

— А рубаху рвать — законно? Последнюю рубаху? Ладно. Господь за меня заступится — впаяет им, козлам, паховую грыжу… Найдется, чем закусить?

— Боюсь, Глорий Георгиевич, показаться не очень гостеприимным, — Толмачев не замечал протянутого ему писательского пальто, — но у меня срочная работа.

— Тю! — удивился Пронин. — Воскресенье же! А у него опять работа… А жить когда, Коля? Жить!

Толмачев не стал дискутировать по поводу важнейшего вопроса бытия, лишь заботливо обмотал жилистую красную шею гостя его измятым клетчатым шарфиком. Пронин покорился судьбе и молча удалился. А Толмачев посмотрел в окно.

Погода действительно стояла совсем весенняя.

Отлогие склоны глубокой ложбины между двумя домами напротив зазеленели, в нежной дымке над ними чувствовались восходящие теплые токи. Коричневая собака, издали похожая на букашку, медленно перемещалась по зеленому гребню рядом с красным пятнышком детской куртки.

Он заварил свежий чай, распахнул пошире окно и вновь уселся за стол. Над головой беспокойно шаркал писатель и с грохотом передвигал кресло.

В понедельник он заявился на службу раньше всех. Успел покопаться в большой справочной. Теперь у него был допуск третьей степени, что позволяло выходить на недоступные раньше уровни. Еще с полчаса запально курил в сортире, дожидаясь конца планерки. Шаповалов, как всегда, куда-то торопился. Но, послушав Толмачева, руководитель группы сбросил плащик, отменил по телефону назначенную встречу и собрал подчиненных.

— Сейчас Николай Андреевич доложит некоторые соображения по нашей части проекта. Затем мы распределим рутину и посчитаем. Чай, кофе, обед, а может, и ужин придется отменить. Давай, Толмачев…

Все были в сборе. Жизнерадостный капитан Семенов, бывший криптограф упраздненного ныне отдела соцстран. Меланхоличный капитан Шмаков, начинавший следователем УБХСС и изгнанный из милиции за грубость, проявленную в отношении расхитителей народного добра. Страшненькая, очкастая, похожая на грустную лошадь Казимирова, старший лейтенант госбезопасности, уволенная по сокращению кадров из управления контрразведки.

Наконец, вундеркинд Олейников, системный гений, бывший компьютерный хулиган.

Группа аналитиков едва уместилась в небольшом, по-спартански обставленном кабинете Шаповалова. Все сидели на жестких стульях вдоль голой стены. Начальник группы расположился у единственного окна, выходящего во двор и затянутого металлической сеткой. А Толмачев, как докладчик, устроился за столом начальника. Он представил, в борьбу с какими силами втягивается сам и втягивает этих разных людей, и поневоле поежился. Но заговорил нарочито спокойно и сухо:

— Наша часть проекта, как известно, заключается в анализе деятельности «Прима-банка» с начала года с целью обнаружения незаконных операций, в том числе по валюте, превышения резервного фонда, неуплаты налогов и выпуска необеспеченных ценных бумаг. Если таковые, естественно, имеются… Это может стать базой для жестких санкций в отношении банка. Мы выявили круг основных партнеров. В общем и целом это надежные предприятия, которые…

Толмачев заметил на лицах коллег вежливую скуку. Они и без него догадывались, что голыми руками «Приму» не возьмешь.

— В общем, я не стал перепроверять основных партнеров банка, — сократил он преамбулу, — хотя искушение было велико… Ведь при их огромных оборотах физически невозможно не наступить на грабли. Таким образом, криминал найти можно, но он случаен, объясним и уже потому неинтересен в качестве искомого. Я пошел не по центру, а по периферии. В частности, решил проследить связи с «Прима-банком» некоторых мелких эмитентов, которые выпускают собственные ценные бумаги.

Критерий отбора был следующий: предприятия-эмитенты либо брали кредит в «Прима-банке», либо пользовались его поручительством, либо хоть раз проводили через банк взаиморасчеты с партнерами.

— Ничего себе установочка! — не выдержал импульсивный капитан Дима Семенов. — Таких шарашкиных контор наберется сотни три, если не больше.