Читаем Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара полностью

Поэт в России больше, чем поэт,Особенно на службе царской.И Грибоедов этот горестный заветНам первым доказал ценой побед,Судьбой своей печальной и бунтарской.Гусар, повеса, музыкант, бунтарь,Поэт и дипломат, и, наконец, посланник!
Открыл он жертвенный поэтов календарь,Когда в Иране встретил роковой январьКак мести неминуемой избранник.Ответил он пред персами за ТуркманчайИ славу русского оружия лихого.И всё случилось будто б невзначай,Чернь якобы тогда хватила через край,
Но эта ложь для знающих совсем не нова.Немудрено опять свалить свои грехиНа люд простой, доверчивый и грубый,И попытаться сотворить из этой требухиФальшивые и тошнотворные духиДля русофобского всемирового клуба.А Грибоедов пал как истинный солдат
На поле давней смертоносной брани,И в этом сам поэт совсем не виноват,Он оказался лишь в дни тягостных утратВ неколебимом, но опасном русском стане.Поэт в России часто сам геройИ жертва высших обстоятельств.И как же хочется печальною порой
Вдруг возродить поэтов русских строй,Не спасшихся из плена обязательств.

185 лет минуло с той поры, когда в бою оборвалась жизнь великого поэта, дипломата и странника Александра Грибоедова, открывшего собой печальную эстафету русских поэтов-подвижников и мучеников. И как обидно, что до сих пор скрыта даже от наших соотечественников вся правда о жизненном подвиге этого незаурядного человека и ему ещё не возданы должные почести. А в Тегеране за высокими заборами российского посольства, подальше от глаз обывателей, как будто бы стеснительно спрятан бронзовый памятник поэту-министру, образ которого долгие и долгие годы опутан мифами, клеветой и обманом. Успокаивает только осознание того, что смерть "персидского странника" в пылу политических баталий прошлого была совсем не напрасной: после тегеранской трагедии 1829 г. народы России и Персии больше никогда не воевали друг с другом и даже, наоборот, не раз выступали союзниками. Сбылась первая статья выстраданного Грибоедовым Туркманчайского договора: "Отныне на вечные времена пребудет мир, дружба и совершенное согласие между Е.В. Императором Всероссийским и Е.В. Шахом Персидским, их наследниками и преемниками престолов, их державами и обоюдными подданными". Получается, что искупительная жертва автора "Горя от ума" принесла России блага и чести не меньше, чем его бессмертные поэтические творения.

Часть 2

СЛЕДУЯ ПУТЯМИ ГРИБОЕДОВА

ГРИБОЕДОВ И ПУШКИН

СХОДСТВО ДВУХ ГЕНИЕВ

Особые страницы в биографии Грибоедова составляют его духовные отношения и житейские встречи с Пушкиным, которые достойны того, чтобы выделить их в целый раздел настоящей книги. И не только потому, что два гения оказали друг на друга колоссальное влияние. Парадокс заключается в том, что отношения между поэтами составляют в истории русской литературы почти уникальный случай дружбы и единомыслия, столь не свойственный для писательской среды (вспомним, какое соперничество сопровождало, к примеру, отношения И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского или А. Блока и Н. Гумилева). Причем поэты сильно повлияли друг на друга не только в творческой сфере и в делах странствий: самое поразительное, что их судьбы просто переплетены удивительными и даже мистическими совпадениями и сближениями.

Перейти на страницу:

Все книги серии Человек-загадка

Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец
Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

Книга известного современного историка, доктора исторических наук А. Н. Боханова посвящена одному из самых загадочных и наиболее известных персонажей не только отечественной, но и мировой истории — Григорию Распутину. Публике чаще всего Распутина представляют не в образе реального человека, а в обличье демонического антигероя, мрачного символа последней главы существования монархической России.Одна из целей расследования — установить, как и почему возникала распутинская «черная легенда», кто являлся ее инспиратором и ретранслятором. В книге показано, по каким причинам недобросовестные и злобные сплетни и слухи подменили действительные факты, став «надежными» документами и «бесспорными» свидетельствами.

Александр Николаевич Боханов

Биографии и Мемуары / Документальное
Маркиз де Сад. Великий распутник
Маркиз де Сад. Великий распутник

Безнравственна ли проповедь полной свободы — без «тормозов» религии и этических правил, выработанных тысячелетиями? Сейчас кое-кому кажется, что такие ограничения нарушают «права человека». Но именно к этому призывал своей жизнью и книгами Донасьен де Сад два века назад — к тому, что ныне, увы, превратилось в стереотипы массовой культуры, которых мы уже и не замечаем, хотя имя этого человека породило название для недопустимой, немотивированной жестокости. Так чему, собственно, посвятил свою жизнь пресловутый маркиз, заплатив за свои пристрастия феерической чередой арестов и побегов из тюрем? Может быть, он всею лишь абсолютизировал некоторые заурядные моменты любовных игр (почитайте «Камасутру»)? Или мы еще не знаем какой-то тайны этого человека?Знак информационной продукции 18+

Сергей Юрьевич Нечаев

Биографии и Мемуары
Черчилль. Верный пес Британской короны
Черчилль. Верный пес Британской короны

Уинстон Черчилль вошел в историю Великобритании как самым яркий политик XX века, находившийся у власти при шести монархах — начиная с королевы Виктории и кончая ее праправнучкой Елизаветой II. Он успел поучаствовать в англосуданской войне и присутствовал при испытаниях атомной бомбы. Со своими неизменными атрибутами — котелком и тростью — Черчилль был прекрасным дипломатом, писателем, художником и даже садовником в своем саду в Чартвелле. Его картины периодически выставлялись в Королевской академии, а в 1958 году там прошла его личная выставка. Черчиллю приписывают крылатую фразу о том, что «историю пишут победители». Он был тучным, тем не менее его работоспособность была в норме. «Мой секрет: бутылка коньяка, коробка сигар в день, а главное — никакой физкультуры!»Знак информационной продукции 12+

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары / Документальное
Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина
Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина

Он был иллюзионистом польских бродячих цирков, скромным евреем, бежавшим в Советский Союз от нацистов, сгубивших его родственников. Так мог ли он стать приближенным самого «вождя народов»? Мог ли на личные сбережения подарить Красной Армии в годы войны два истребителя? Не был ли приписываемый ему дар чтения мыслей лишь искусством опытного фокусника?За это мастерство и заслужил он звание народного артиста… Скептики считают недостоверными утверждения о встречах Мессинга с Эйнштейном, о том, что Мессинг предсказал гибель Гитлеру, если тот нападет на СССР. Или скептики сознательно уводят читателя в сторону, и Мессинг действительно общался с сильными мира сего, встречался со Сталиным еще до Великой Отечественной?…

Вадим Викторович Эрлихман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное