Гримус

Одно слово, и возможность утеряна навсегда. Он мог вернуть Эльфриде покой и успокоить себя умиротворенностью ее души. Он мог предоставить Ирине общество, в котором она так нуждалась, забыв думать о том, откуда берутся ее прихоти. Эльфрина Орел, они могли парить в поднебесье вечность. Вместо этого они снова превратились в три разобщенных точки, их треугольник распался. Одно слово смогло изменить ход истории.

Ферма у дороги. Старый дом, но ухоженный и крепкий, длинная постройка с выбеленными стенами. Узнав этот дом, Взлетающий Орел вздрогнул от неожиданности: поднявшись на гору и еще не ступив на улицы К., он вошел в эти ворота и здесь встретился в окне с глазами на гранитном лице; здесь ему снова безжалостно напомнили о том, что он пария. Но теперь многое изменилось, он стал другим; он теперь часть этого места и ничем не отличается от хозяина дома, у него те же права. Ферма часть города, он тоже часть города, он часть фермы, ферма часть его. На сегодняшний день, по крайней мере, это так.

Он не один, с ним Эльфрида Грибб; сегодня они зашли особенно далеко, но ни он, ни она не заметили пройденного пути, они бредут рядом молча и каждый думает о своем. Увидев ферму, Взлетающий Орел рассказывает историю о каменном лице с глазами василиска.

– Мне показалось, что в памяти этого человека хранятся сотни тайн, но ни одну из них он ни за что не раскроет, – закончил он свой рассказ. Эльфрида тихо улыбнулась. Ее мысли были далеко.

– У всех, кого я повстречал потом в К., были такие же глаза, – говорит тогда Взлетающий Орел. – Все хранят тайны, берегут их для себя – или делают вид, что никаких тайн не существует. Здесь слишком о многом молчат. Слишком о многом.

Эльфрида отвечает, не поднимая на него глаз:

– Да. Ты прав. Так и есть.

– Рад, что мы взяли вас на борт, Взлетающий Орел, – говорит ему в тот же вечер Игнатиус Грибб. – С вами Эльфрида повеселела. К сожалению, в течение дня я не могу уделять ей достаточно внимания. До вас она целыми днями скучала, бедняжка. Так?

Эльфрида заставляет свои губы сложиться в улыбку.

Игнатиус Грибб с наигранной серьезностью наклоняется к Взлетающему Орлу.

– До тех пор, пока вы не появились, дружище, – говорит он, – моя жена не знала, чем без меня заняться.

– Но, Игнатиус, я не… – начинает Эльфрида, но Грибб жизнерадостно машет на нее рукой.

– Это кстати, только кстати, – заключает он, – поскольку я тоже не знал, чем заняться без нее.

– Счастливый брак – это замечательно, – выдавливает из себя Взлетающий Орел, чувствуя себя чудовищем.