Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

– Послушайте!.. – горячо начала я, но умолкла и прикусила губу. В конце-то концов, это был самый логичный вывод. – Я не имею с Коном Уинслоу ничего общего, – ясным голосом произнесла я, – равно как и он со мной… кроме соучастия.

– Прошу прощения. – Извинение было удивительно поспешным и звучало вполне искренне. – Тогда следует ли мне понять происходящее так, что вы защищаете Жюли… за «скромный доход»?

– Можете понимать, как вам заблагорассудится. Я уже заверяла вас, что не приношу никому никакого вреда, но не рассчитываю, что вы мне поверите. С чего вам мне верить? Я могу лишь просить вас держать все в тайне… по крайней мере, пока не увидите, что происходит что-либо плохое.

– Я вас не понимаю.

Казалось, на Адама разом навалилась чудовищная усталость.

– А с чего вам вдруг меня понимать? Но помните, я имела в виду ровно то, что сказала. И я вам не лгу. Да, я играю в эту игру ради собственной выгоды, это очевидно – я увидела шанс выбраться из нищеты и тяжкой работы, шанс получить то, что зовется местом под солнцем, и ухватилась за этот шанс. Признаю, это дурно. Признаю – я не щепетильна. Но я не злодейка и не пошла бы на такой шаг, если бы хоть кто-нибудь мог пострадать. Поверьте мне, все они будут щедро обеспечены и то малое, что я возьму и что значит для меня очень много, для них – пустяк.

– Все это аморальная чушь, – сердито произнес он. – И не имеет никакого отношения к сути.

– Знаю, – засмеялась я. – Но все равно подумайте об этом, мистер Форрест. Это один из тех случаев, когда поступить правильно – лишь причинить всем зло. Так что оставьте все как есть, хорошо? Успокойте вашу совесть и держитесь подальше от дедушки. В конце концов, это не ваше дело.

– Если бы я только мог вам поверить. Если бы я знал, какую игру вы затеяли.

– Не тревожьтесь об этом или о моем будущем. Все это не имеет к вам ни малейшего отношения.

Мне послышалось, будто мой собеседник вздохнул.

– Да. Хорошо. Я буду держаться в стороне, по крайней мере пока. Но следи за своими поступками… Аннабель.

У меня перехватило дыхание, а он грубовато добавил:

– Уж коли я собираюсь играть в вашу игру или хотя бы наблюдать из-за штрафной черты, вряд ли я могу называть вас «мисс Уинслоу».

– Так вы станете… играть в мою игру? – еле выдохнула я.

– Думаю, да. Хотя бог весть почему. Давайте скажем, что я намерен уйти и все хорошенько обдумать, взять передышку для наблюдения. Но обещаю, что если я решу – как там мы говорили? – настучать, то сперва вас предупрежу.

– Не знаю, с какой стати вам делать это ради меня, – севшим голосом пробормотала я.

– Я и сам не знаю, – устало отозвался он. – Но… будьте осторожны.

– Непременно. И я… мне жаль, что я наговорила вам все эти слова.

– Какие?

– Будто вы прогнали Аннабель, а потом хотели затеять ваш… ваш роман сызнова. Это было нечестно, но… словом, я просто очень перепугалась. Понимаете, я должна была сказать что угодно, лишь бы заставить вас отпустить меня.

– Да, понимаю.

Я заколебалась.

– Спокойной ночи… Адам.

Он не ответил. Я повернулась и пошла прочь.

И когда темные листья рододендронов уже опускались, скрывая его от меня, мне показалось, будто он произнес:

– Спокойной ночи.

Глава 12

С какой бы стати не любитьЛюбимого в ответ?С какой бы стати не спешитьЗа милым другом вслед?Народная песня

Дни текли себе, теплые и безоблачные. Сенокос стоял в разгаре, скошенные поля, раскинувшиеся под голубыми небесами рифленым золотом, благоухали, точно елисейские. Дикий шиповник каким-то непостижимым образом пробивался сквозь все изгороди, а Томми, толстый черно-белый кот, на удивление всем взял да и народил семерых котят, изрядно озадачив знатоков.

Но Адам Форрест ничего не предпринимал.

Я отнесла паспорт с глаз подальше в банк и почувствовала себя чуть поспокойнее, но лишь спустя пару дней со времен той подлунной встречи перестала следить за дорогой между Уэстлоджем и Уайтскаром. Когда же минуло два дня, а затем и третий, а Адам так и не дал о себе знать, я решила, что, возможно, «по зрелом размышлении» он решил поверить мне на слово и ради дедушки придержать язык и подождать дальнейшего развития событий. Больше я его не видела, хотя Жюли пару раз уговорила-таки меня прогуляться по заливным лугам и полюбоваться на жеребенка Роуэна. Я соглашалась, сознавая: в чем бы ни заключались намерения Адама Форреста, вести себя следует как можно естественнее, а Жюли, разумеется, полагала, что трехлетка меня страшно занимает.