Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

А Кон все молчал да следил за облаками и изматывал себя и подручных, точно галерных рабов, чтобы успеть скосить поля до того, как погода испортится… И с той же самой холодной сосредоточенностью – и по весьма сходной причине – он следил за дедушкой…

Настала среда, но гроза так и не разразилась. Дышать стало легче, повеял легкий ветерок, хотя громады роскошных облаков так и не всколыхнулись. Но ощущение подавленности (или дурное предчувствие?) словно бы схлынуло.

Мистер Исаак приехал к полудню, и дедушка тотчас же увел его в кабинет. Я минут на десять предоставила их самим себе, а затем отправилась в гостиную за хересом.

Не успела я пересечь холл, как вниз спустилась Жюли, натягивая перчатки.

Я остановилась.

– Ой, привет! Уже уходишь? Бог мой, да ты сегодня как картинка!

И я не солгала. Хлопчатобумажное платьице цвета лимонного мороженого дополняли белые перчатки. Светлые, отливающие золотом волосы были уложены в прихотливую и очень привлекательную прическу, придуманную по меньшей мере в двух сотнях миль от Уайтскара. На руке покачивался короткий жакетик из той же ткани, что и платье.

– О-очень мило! – протянула я. – Но почему так рано? Мне казалось, Дональд не выберется до ланча.

Девушка натянула вторую перчатку и резким, едва ли не свирепым рывком сдвинула выше массивный золотой браслет.

– Дональд вообще не выберется, – буркнула она.

– Что?!

– Он позвонил час назад и сообщил, что поехать не сможет.

– Ох, Жюли, нет! Почему?

Ее напускное самообладание дало трещину, точно тонкий ледок под ветром. Глаза метали молнии.

– Потому что ему наплевать на то, чего хочется мне, вот почему!

Я оглянулась на дверь кабинета:

– Пойдем-ка в столовую. Я как раз шла отнести херес дедушке и мистеру Исааку… Ну, выкладывай, родная, – снова начала я, переступив порог столовой. – Почему Дональд не сможет приехать? Что произошло?

– Просто принесла кого-то нелегкая из Лондона, вот почему. Какой-то мерзкий тип из комитета, коллега Дональда… и Дональду, видите ли, непременно нужно с ним повидаться! Дональд говорит… ох, да какая разница! Я и не слушала. Всегда одно и то же, можно было бы заранее предвидеть. И один-единственный раз, когда он обещал бросить этих своих драгоценных римлян, черт бы их подрал…

– Жюли, он бы непременно приехал, если бы смог. Он тут бессилен, поверь.

– Я знаю! Ох, не в том ведь дело! Просто… да все не так, все! – воскликнула Жюли. – И говорил он так спокойно, рассудительно…

– Дональд всегда такой. Он и на пожаре поведет себя ровно тем же образом. Так уж у мужчин заведено: думают, это нас успокаивает, вроде того…

– Да, но он, похоже, и от меня ждет такой же рассудительности! – яростно выпалила Жюли. – Ну какая же ты непонятливая! Вот только засмейся, Аннабель, и я тебя задушу! – Девушка криво усмехнулась. – Ладно, ты отлично знаешь, что я имею в виду!

– Знаю. И мне очень жаль. Но, согласись, ты несправедлива к Дональду. Ведь у него работа, и если вдруг подворачивается неотложное дело…

– Да понимаю, понимаю! Не такая уж я и дурочка. Но ведь Дональд знал, как жутко я огорчусь! Почему же он разговаривал так, словно ему все равно, поедет он со мной в театр или нет?

– Он ничего такого не имел в виду, правда! Просто Дональд не из тех мужчин, что станут ковром расстилаться у тебя под ногами. Он огорчен ничуть не меньше любого другого, но он просто… ну, не подвешен у него язык!

– Вот именно, что не подвешен!

В голосе Жюли звучала неподдельная горечь. Девушка отвернулась подобрать со стула жакет, который со злости зашвырнула туда минуту назад.

– Родная моя…

– Да все в порядке. Боюсь, я и впрямь повела себя глупо, но ничего с собой не могу поделать! Все было бы иначе, если бы только Дональд хоть когда-нибудь… если бы я знала… – До чего же юно это прозвучало! – Если бы я была уверена, что ему не все равно…

– Ему не все равно. Честное слово.

– Тогда почему он об этом не скажет? – взорвалась Жюли, рывком подхватывая жакет. – Ох, да что пользы?

– А к ужину он приедет?

– Сказал, попытается. А я сказала, как ему будет угодно.

– Ох, Жюли!

– Нет, я, конечно, выразила эту мысль чуть иначе. Собственно, я была мила и любезна. – Девушка неуверенно улыбнулась. – Почти рассудительна… Но если бы он только знал, что за адские мысли бурлили у меня в голове…

– Зачастую к лучшему, что они не знают.

– Они? Кто они?

– Мужчины, – усмехнулась я.

– А, мужчины, – произнесла Жюли с отвращением. – Зачем вообще нужны эти мужчины?

– Догадайся с трех раз.

– Самый безобидный ответ – без мужчин жизни не было бы от скуки. Наверное, так.

– Без мужчин жизни не было бы, точка, – уточнила я.

– Отчасти ты, может быть, и права, – согласилась Жюли, – но ох и не скоро я с тобой соглашусь! Ах, Аннабель, как ты меня подбодрила! Ладно, пора бежать, вон и машина.

– Машина?

Девушка искоса глянула на меня из-под ресниц.

– Я же тебе говорила: этого спектакля я ни за что не пропущу. Мы поедем с Биллом Фенвиком.

– Понятно.

– И что же именно тебе понятно?

Эту реплику я пропустила мимо ушей.

– Но ведь наверняка эту пьесу скоро дадут и в Лондоне? И там ты ее увидишь.

– Не в этом дело, – возразила Жюли.