Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

Дородная фигура не то чтобы преграждала мне дорогу, но сама неколебимость, с какой Лиза точно вкопанная ждала меня на середине лестницы, оказывала тот же эффект.

– Он в сознании? – резко спросила я.

– Нет.

Не этот односложный ответ заставил меня застыть, не дойдя трех ступенек до Лизы, – нет, тон, каким этот ответ был произнесен. Я вскинула голову и, несмотря даже на владевшее мной волнение, смогла разглядеть в ее взоре удивление. Бог весть что она сумела прочесть у меня в глазах и на лице. Я напрочь забыла о том, что стояло меж мной и Лизой, – теперь же память вернулась ко мне, точно ударом хлыста, призывая к осторожности.

– Вам нет никакого смысла смотреть на него, – тем временем говорила она. – Идите за Коном. Он у Хай-Риггса.

– Я знаю.

– Необходимо срочно дать ему знать.

– Да, конечно, – согласилась я и, пройдя мимо нее, поспешила в дедушкину спальню.

Полузадернутые занавески недвижно свисали, затеняя залитые светом окна. Старик лежал в постели, единственным признаком жизни было хриплое затрудненное дыхание. Я остановилась у него в изголовье. Если бы не это дыхание, я бы подумала, он уже мертв. Как будто он, тот, кого я знала, уже ушел из-под лежавшей на подушке маски. И оставалось только ждать.

Лиза вошла вслед за мной, но я не обратила на нее внимания. Я стояла, не отводя глаз от дедушки и пытаясь привести свои взволнованные мысли в хоть какое-то подобие порядка.

Когда случился удар, Лиза находилась на кухне, вместе с Бетси. И на звонок ответила Бетси, а не она. Все, что делала Лиза, было совершенно правильно и явно искренне. А Кон был далеко, близ Хай-Риггса, с самого утра…

Я повернулась и посмотрела Лизе в глаза. Если у меня и имелись сомнения насчет естественности этого приступа, произошедшего ровно вослед новому завещанию, то все они развеялись при едином взгляде на лицо Лизы. На нем, как и прежде, читалось подавленное возбуждение, и она даже не старалась скрыть от меня это возбуждение. А теперь, пока она смотрела на меня, на лице ее все больше проступали недоумение и растерянность.

От лестницы донеслась поступь Бетси, торопящейся с бутылками с горячей водой. Лиза подошла ко мне. Голос ее пробормотал у меня над ухом:

– Просто милость судьбы, правда?

– Милость судьбы? – Я изумленно уставилась на нее. – Но он же так хорошо себя чувствовал…

– Тсс, миссис Бейтс идет. Я имела в виду, милость судьбы, что этого не случилось вчера, до приезда мистера Исаака. Можете назвать это Господним Провидением.

– Это вы можете, – сухо отозвалась я.

Да, все было очевидно как дважды два: Лиза, целеустремленная, простая, ничего не предпринимающая по своей воле. Звезды сражались на стороне Кона – Лизе оставалось лишь ждать. Услужливая, невинная Лиза. Без сомнения, когда появится доктор Уилсон, она поможет ему всем, что будет в ее силах.

– Пойду приведу Кона, – отрывисто сказала я.

Окрестности Хай-Риггса утопали в невыносимом удушливом зное. Треть поля уже полегла скошенной зелено-золотистой ароматной полосой. Остальные уходящие вдаль акры еще стояли, притихнув на солнцепеке. Вкрапления клевера и лохматые метелки на верхушках травы придавали полю новые оттенки – сиреневатые, мареновые, бронзовые. Вдоль канав алела вика и желтели башмачки.

По дальнему краю поля ехал трактор. За рулем сидел Кон. Он удалялся от меня, лезвия косилки вовсю сверкали на солнце.

Я помчалась вдогонку по краю скошенной полосы. Рабочие с граблями выпрямлялись, чтобы взглянуть мне вслед. Вот косилка развернулась – сперва в сторону от некошеного участка, но тут же описала аккуратный круг и, ровно подрезав краешек, врезалась в траву под прямым углом к прежнему направлению.

Кон не видел меня, бдительно наблюдая за остающимся после лезвий следом. Однако, когда трактор вновь вышел на прямую, Кон поглядел вперед и приветственно вскинул руку. Я остановилась, задыхаясь от жары.

Трактор продвигался вперед. Кон, явно не усматривая в моем появлении ничего необычного, снова устремил взгляд на косилку. Солнце играло на темных волосах, красивом, развернутом ко мне вполоборота профиле, загорелых мускулистых руках. Мой кузен выглядел сосредоточенным, серьезным, занятым. Помнится, мне еще подумалось с каким-то внезапным удивлением – он выглядит счастливым.

А потом я отскочила с дороги и, когда трактор поравнялся со мной, прокричала, стараясь перекрыть шум мотора:

– Кон! Тебе лучше вернуться домой! Дедушке плохо!

Трактор остановился с таким рывком, что косилка задребезжала. Мальчик на жатке потянул за рычаг, и лезвия поднялись, нестерпимо сияя на солнце. Кон выключил мотор, и на нас обрушилась тишина.

– В чем дело?

– Дедушка! – не осознав еще тишины, закричала я, но тут же понизила голос: – Ему плохо. Тебе надо идти.

В глазах Кона что-то вспыхнуло и погасло, а потом лицо его вновь застыло, но уже не в прежней отстраненной сосредоточенности. Как будто из-за бесстрастного фасада выглядывал кто-то, затаивший дыхание от подавленного возбуждения и предвкушения. Ноздри чуть раздувались, нижняя губа подрагивала. Лицо охотника.

Он еле слышно перевел дыхание и повернулся к мальчику: