Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель

– Я так понимаю, вы приехали из Уэст-лоджа?

– Да. То упавшее дерево перегородило ответвление к главной дороге. Я доехала на машине до Уэст-лоджа, а там села на лошадь.

– Вода сильно поднялась?

– Местами, но течение очень быстрое, а возле брода сплошные булыжники. Там перебраться негде, даже на такой машине.

– Боюсь, вы правы. Тогда мы можем доехать дотуда и перебросить все в ваш автомобиль. Он у Уэст-лоджа?

– Нет. Не получится. Я… я его разбила. Мне очень жаль, но…

– Боже праведный, – повторил он. – Сами-то целы?

– Да.

– Ладно, придется ехать в объезд. Ничего, так не намного дольше – там хорошая дорога. Ага, вот и мы…

Это при виде Сэнди, промчавшегося мимо нас с охапкой одеял и швырнувшего их на груду распорок и инструментов. Потом пробежала девушка с двумя флягами, наверное горячим чаем и бренди. И наконец – миссис Фенвик, щуплая, но преисполненная хлопотливой деловитости, с ящичком в руках и, несмотря на старое твидовое пальтишко, излучающая успокаивающий сердце дух накрахмаленных халатов.

Все залезли в «лендровер». Фермер повернулся ко мне:

– Едете? Заприте конька в гараж, ничего ему там не станется. Мы тут все уместимся.

Я задумалась, но лишь на секунду.

– Нет. Отведу Роуэна назад. Все равно кому-то надо отправиться в Уайтскар и рассказать Лизе. Мы приготовим постели. Не волнуйтесь за меня. И – спасибо.

Ответ его затерялся в шуме мотора. «Лендровер» рванулся вперед и срезал край поля – четыре мощных колеса катили по взрытой копытами скота грязи легко, словно по асфальтированной дороге. Я еще слышала, как миссис Фенвик пронзительным голосом прокричала мне что-то ободряющее, а через мгновение от машины остался лишь удаляющийся к большой дороге рев и красный свет в ночи.

Только тогда я вспомнила – и сердце мое сделало странный легкий скачок, – что я так и не сообщила им насчет дедушки.

– Не зайдете ли в дом, мисс Уинслоу? – застенчиво спросила девушка рядом со мной. – На минуточку? Чай как раз горячий.

– Нет, моя дорогая. Но все равно спасибо. Мне надо возвращаться. Ты не запрешь за мной ворота?

– Конечно.

На этот раз сесть на Роуэна оказалось гораздо сложнее, но я при помощи ворот кое-как справилась и вскоре, пожелав служанке спокойной ночи, направила коня со двора, снова во тьму.

Теперь, когда я справилась со своей задачей, природа одержала надо мной верх. Мускулы стали слабыми, точно у малого ребенка, и я сидела на коне так непрочно, что, вздумай ему хоть разик отколоть со мной какой-нибудь фокус, я непременно слетела бы прямо под копыта.

Однако теперь, когда мы с ним снова остались вдвоем, он выступал плавно и ровно, точно кот в траве, позволил мне, не слезая с него, открыть вторые ворота, а потом снова зашагал дивным, пожирающим пространство шагом, пока мы не добрались до реки.

На сей раз, вместо того чтобы заставлять или улещивать Роуэна, я предпочла спешиться и повела его в поводу, сама по пояс в воде. Но он вошел в речку спокойно, как утка с гнезда, а еще через несколько минут мы двигались к Уайтскару сдержанной, легкой рысцой.

Он заупрямился только раз, когда мы проезжали мимо разбитого «форда», темневшего квадратным пятном на гальке у самой воды, но я буквально одним словом успокоила коня, и он снова плавно побежал вперед.

И как раз теперь-то, когда от меня не требовалось более никаких усилий, когда Роуэн, образно говоря, сам нес меня домой, в Уайтскар, а копыта его мягко и мелодично стучали по дерну аллеи, рожденные воображением призраки набросились на меня с полной силой.

Делать то, что самое срочное… я так руководствовалась именно этим принципом – и правильно. Кому-то ведь надо отправиться в Уайтскар и предупредить Лизу, к чему приготовиться. В сторожке от меня пользы не будет. И коли уж я ничем не могу помочь Адаму, то надо хотя бы позаботиться о его коне, который в твердой монете стоит по крайней мере столько же, сколько сад и Уэст-лодж, вместе взятые…

Но тем самым я последней узнаю, что там произошло. И сейчас во тьме, пока Роуэн (которого я в жизни не смогу воспринимать «в твердой монете») ровно и плавно шагал вперед, я наконец была вынуждена, едва оправившись от шока, обнажившего мои нервы, открыто признать то, что на каком-то ином уровне знала уже давным-давно.

Возможно, худшее уже произошло. Возможно, в этой ночи – темной, сырой и душистой – уже сейчас не осталось ничего, что мне дорого. Ничего. Теперь я наконец осознала: если Адам мертв, то не останется больше ничего и нигде – ничего. Воистину глуп тот, кто глуп дважды. Я уже совершила одну глупость восемь лет назад, а вторую сегодня, на ранней заре, а теперь вот этой же ночью я, вполне вероятно, навсегда утратила возможность снова совершать глупости.

Роуэн остановился, нагнул голову и тихо фыркнул. Я наклонилась с него и открыла последние ворота.

Огни Уайтскара горели ниже по склону.

Через несколько минут копыта моего скакуна зацокали по двору и остановились.

Когда я сползала со спины коня, из дому второпях выскочила Лиза.

– Мне показалось, будто я слышу лошадь! Аннабель! Что произошло?