Группа поддержки для выживших девушек

Мне хочется пощечиной прогнать эту самодовольную улыбку с ее самодовольного лица. Я могла бы схватить пистолет и выстрелить в нее. Не насмерть, а куда-нибудь в коленную чашечку. Она не подыгрывает мне. Она играет со мной. Я не настолько глупа. Я не попадусь в эту ловушку.

– Я с большим интересом следила за новостями из Лос-Анджелеса, – говорит она. – Я знала о том, что это грядет, раньше любой из вас. Я тебя всегда любила, Линнетт. Я всегда думала, что если кто-нибудь приедет сюда и задаст мне правильные вопросы, то это будешь ты.

Кухонное окно представляет собой отдающий блеском квадрат темноты. Я не слышу никакого движения из остальной части дома.

– И ты знаешь, кто это? – спрашиваю я.

– Я обратила внимание на цифры почти два года назад, – говорит она. – Не могла понять, что они значат. Тебе не хочется знать то, что знаю я?

– Какие цифры? – спрашиваю я.

– Цифры на электронных письмах, – говорит она.

– Какие цифры? Какие электронные письма? Кто с тобой переписывался?

– Ты всегда была скорее недобитой жертвой, чем настоящей последней девушкой, – говорит Крисси. – Но именно это и привело тебя сюда. Я думаю, у тебя наконец случился кризис.

Ее глаза горят, и я понимаю, что мы очень, очень далеко от цивилизации.

– Ты такой везунчик, – выдыхает она. – Я думаю, ты превращаешься в настоящую последнюю девушку.

Наступает долгая пауза, я смотрю на дверь, убежденная, что она дает кому-то шанс прокрасться сюда, но кухня пуста.

– Просто я собрала все это, как фрагменты пазла, – говорит она. – Ах, какая красота. Наконец пришло твое время. А я на твоей тропе следую за тобой.

Она прижимает руки к грудине и закрывает глаза, погружаясь в благодать.

– Слава, – говорит она. – Пойдем. Мой компьютер в музее.

Она отодвигает стул и встает. Я делаю то же самое. Я иду за ней по короткому коридору в задней части дома, мимо стиральной машины и сушилки.

– Каждый раз, чтобы выйти в Сеть, мне приходится идти через мой музей, – говорит она, берясь за ручку двери, ведущей в подсобную комнату. – Это напоминает мне о путешествии, которое все мы совершаем ежедневно. А теперь и ты будешь совершать это путешествие. Приготовься, Линнетт. Я так рада от того, что наконец-то ты узнаешь, что оно такое.

Она открывает дверь, и холодный воздух вырывается наружу, как если бы она открыла дверь холодильника. Она шарит рукой по стенке у двери, щелкает выключателем. Я слышу, как оживают флуоресцентные лампы в огромном модульном сарае, пристегнутом к задней стене ее дома. Но перед нами только небольшое помещение с черным занавесом в другом конце. Над занавесом висит десятидюймовый нож, его режущая часть загрязнена чем-то темным и смолистым. Поперек его висит монтировка с волосами на ней.

– Это вещички Дани, – говорит она. – Добыть их было нелегко, но с ними я всегда ощущала себя рядом с ней. Этим оружием ее брат преображал ее друзей, и этой самой монтировкой Дани убила своего брата. Инь и ян. Проходя под ними, начинаешь рефлексировать.

Меня подташнивает. Потом она идет дальше, берет фонарик с полки рядом с занавесом, распахивает его обеими руками, и у меня возникает нехорошее предчувствие.

– Идем, Линн, – говорит она. – Я покажу тебе множество чудес.

– И электронные письма, – говорю я, пытаясь не позволить ей оторваться от реальности.

– И их тоже, – говорит она. – Если у тебя все еще останется интерес к ним после экскурсии по моему музею.

Я вытираю руки о джинсы, потом проверяю, снят ли с предохранителя мой.22. После чего я следую за Крисси в музей ее «убейлекции».

* Кристин Мерсер, «Монстры, наши создатели: от Всемирного потопа до последних девушек», впервые опубликовано в «Журнале сравнительного фольклора», ноябрь-декабрь 2009

[57]

Группа поддержки последней девушки XVIII: Проклятие последних девушек

Дом Крисси – развалина, в которой царит хаос, это продукт помрачения рассудка, но в ее музее все в полном порядке, все выстроено на полочках, помещено в пакетики, имеет бирочку, каталогизировано и классифицировано. Как только мы входим в погруженную в сумрак тихую первую комнату, дыхание Крисси замедляется, ее движения становятся плавными, ровными.

Эта комната освещена несколькими старинными лампами, на полу лежит аляповатый ковер прямо из квартиры какой-нибудь старушки-тетушки, на ковре рисунок – рубиново-красные розы, которые выпучиваются, как наполненные кровью органы, украшенные выступающими венами, и цветущие гирлянды, похожие на кишки.

– Заранее извиняюсь за любительщину, – говорит Крисси. – Но ты удивишься, узнав, насколько до сих пор велик спрос.