Грустный гном, весёлый гном

— Правильно. Потому что прошлое, ещё раз повторяю тебе, Антоха, изменить нельзя. И тот дождь, что ты тогда увидел, тоже больше не повторится. Точно такой — никогда не повторится. Подумай об этом.

— Я подумаю, — пообещал Антошка.

Генеральная репетиция

Была последняя репетиция перед смотром. Как говорила Манана Арчиловна — генеральная репетиция. И сегодня педагоги должны были решить, будет Антошка сам играть или его заменит Саша Подрезов.

Перед тем как играть, Антошка вспомнил разговор с папой о музыкальной фотографии и твёрдо решил: пусть стеклянный дождь навсегда останется таким, каким он увидел его в первый раз. Они сыграли пьесу. И ни разу не споткнулись и не остановились из-за новых Антошкиных фантазий.

Манана Арчиловна растерянно посмотрела на Елену Владимировну и развела руками:

— Ничего не понимаю! Это чудо какое-то… Что случилось, Антон? Что с тобой такое сегодня?

Антошка, по обыкновению, пожал плечами. Ему не хотелось рассказывать о музыкальной фотографии. При Серёжке не хотелось.

— Наверное, это случайно вышло, — решила Манана Арчиловна. — Давайте ещё разок.

Они опять заиграли. И опять не остановились.

— Это выше моего понимания! — удивилась Манана Арчиловна. — Так не может быть…

— Но почему же? — улыбнулась Елена Владимировна.

— Потому что так не бывает… Ещё раз!

Они в третий раз сыграли пьесу без остановок. И опять Антошка играл свою партию, не фантазируя и не придумывая новых аккордов и арпеджио, ведь он играл фотографию «Дождя».

— Ну хватит, — сказала Елена Владимировна. — Думаю, всё понятно? Пусть на смотре Антон играет сам.

— Здесь какой-то подвох, — волновалась Манана Арчиловна. Ей было бы гораздо спокойнее, если бы на смотре выступил Подрезов.

— Какой подвох, что вы? — возразила Елена Владимировна. — Никакого подвоха. Просто Антон понял что-то важное. Верно, Антон? И это помогает ему играть так, как написано в нотах.

— Я играю фотографию! — признался Антошка.

— Что-что ты играешь? — переспросил Алдонин. — У тебя, может, и фотик есть? А на сколько пикселей?

Ребята засмеялись.

Антошке стало обидно, что над ним смеются. И дальше объяснять он не стал.

«Предбанник»

Отвезти сына на смотр композиторов мама не смогла. Сразу после мартовских праздников выяснилось, что накануне смотра ей надо ехать в командировку.

Все эти дни мама готовилась к отъезду: накупила продуктов и забила ими холодильник, стирала, гладила, мыла, прибирала. Она очень переживала, как же они без неё останутся на целых десять дней.

— Нормально всё будет! Что мы, не мужики, что ли? — беспечно отвечал папа.

— Что мы, не мужики, что ли? — вторил ему Антошка.

Накануне отъезда, хоть до смотра оставалось ещё три дня, мама нагладила для Антошки брюки, рубашку, жилетку, приготовила бабочку. Начистила туфли. Сначала папа сам рвался чистить туфли — потому что не женское это дело. Но сделать это одной рукой не получилось. Он только измазался кремом и всё вокруг себя измазал. Тогда мама, не слушая больше возражений, забрала у него туфли и почистила сама.

Утром мама уехала. В тот вечер Антошка долго не мог уснуть. Сквозь неплотно прикрытые шторы в комнату просачивался свет фонаря. Ветер раскачивал ветки деревьев. По комнате метались тени. Антошка вспомнил стихотворение, которое папа много раз читал ему перед сном. Стихотворение называлось «Ночью».

Бродят, бродят тени ночи, бродят призрачной потехой,Тихо-тихо сын мой плачет, испугался мальчик… Тише…Кто-то с воем в пляс пустился за стеною серебристой,Кто-то стонет в тьме притихшей…Не пугайся, мальчик, тише…Шёпотом в окно вползают шевелящиеся звуки,Ветер ноет песню… Тише…Бродят… Тише…Бродят тени, бродят призрачной потехойТени-стражи долгой ночи… Тени, тени, тени…

Тише…

Это было папино стихотворение. Он сам сочинил его, когда Антошка был ещё совсем маленький, и часто читал перед сном. Антошка смысла не очень понимал, но ритм его завораживал — он был как музыка.

Сейчас Антошка шёпотом прочёл стихотворение, прислушиваясь к мелодии, которая уже начала звучать в голове. Но потом отвлёкся, стал думать о том, что вот мама уехала. Первый раз уехала из дома так надолго — на длиннющие десять дней.

Ещё стал думать о выступлении. Он очень боялся, что может забыть играть фотографию и начнёт импровизировать прямо на выступлении. И подведёт ребят и учителей. Посмотрел на портрет гнома. Ему захотелось увидеть, как гном улыбается. Но сейчас, в беспокойной полутьме, мелькали по лицу гнома тени, и было не разобрать, весело гному или грустно. Антошка всё всматривался и всматривался в портрет. Скоро движение теней убаюкало его, и он уснул.