Гувернантка для герцога

Им овладел какой-то необъяснимый гнев. Он сам отправил себя в добровольную ссылку, чтобы разорвать образовавшиеся связи, а по возвращении вдруг обнаружил, что Алекс все это время вела под него подкоп. Как она смеет вселять в Розамунду и Дейзи веру в то, что они могут стать одной семьей? Если он должен сделать им больно, пусть это произойдет сейчас, а не позже. Самое последнее, в чем он нуждался, так это то, чтобы Алекс поддерживала надежду в его воспитанницах.

Или поддерживала надежду в нем, если уж, на то пошло.

Чейз перехватил ее руку.

— Я не давал никаких обещаний ни Розамунде, ни Дейзи. Ни единого! Ты даешь их от моего имени, это вызовет разочарование у девчонок. Если у них разобьются сердца, — нет, когда у них разобьются сердца, — это будет твоя вина, Александра. Не моя.

Чейз ожидал, что она нахмурится, сожмется, уязвленная его словами. Вместо этого Алекс склонила голову набок и внимательно оглядела его.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно! И я сказал то, что хотел сказать.

— Ты плохо выглядишь. Лицо бледное. Тебя утомила поездка?

— Если я и утомлен, то поездка здесь ни при чем. Я устал от разговора, который повторяется раз за разом.

Тыльной стороной ладони она коснулась его лба.

— У тебя жар.

— Ради бога, нет у меня никакого жара!

Чейз вдруг почувствовал, что лицо у него действительно пылает, а ее лицо начало слегка расплываться. Стальная хватка, которой он цеплялся за перила, стала необходима, чтобы удержаться в вертикальном положении. Но причиной всему этому был гнев, а не болезнь, считал он.

— Чейз, — мягко сказала Алекс, взяв его под руку. — Я думаю, тебе нужно подняться наверх и лечь. Я принесу чай.

— Прекрати кудахтать надо мной! — Он выдернул руку и двинулся вверх по лестнице, прилагая для этого огромные усилия. Похоже, в его отсутствие кто-то намазал ступеньки патокой. — Ты что, вообще ничего не замечаешь? Я в бешенстве. От тебя…

— Да, конечно, — тихо согласилась она.

О господи! Что нужно сделать, чтобы донести до нее очевидное? Может, стоит просигналить его сообщение флажками, как на флоте?

Чейз остановился на площадке, не в силах отдышаться.

— Чтобы духу твоего не было рядом. И их тоже. Завтра повешу на двери объявление: «Женщинам вход запрещен навечно». Куклам, кстати, тоже.

— С женщинами навсегда покончено? А как же «пещера похоти»?

— Все планы насчет «пещеры похоти» разрушила ты. Это, может быть, главное, что у меня есть против тебя.

Ее мимолетная веселая улыбка заставила Чейза вдруг прийти в себя.

— Это не всерьез, Алекс. Это просто шутка.

— Я так и поняла.

Проклятье! Все у него идет наперекосяк! В голове гудит как в пчелином улье. Все тело ноет от боли.

— И перестань смотреть на меня вот так.

— Вот так — это как?

— Как будто я тебе небезразличен, как будто тебе не все равно.

— Мне не все равно.

— Так, словно ты ждешь, что я отвечу тем же.

— А ты еще не ответил?

— Нет! — Чейз отпустил перила, выпрямился в полный рост, собрав остаток сил, чтобы преодолеть последний марш лестницы. — Михайлов день придет наконец, девчонки уедут в школу. Для тебя здесь больше не будет работы. Я попрощаюсь с вами тремя, и каждый из нас заживет своей жизнью. И никаких обязательств!

Он позволил этим словам вылететь из него как воробьям, как пулям, как стрелам, как метеорам, как кометам. Надеялся, что слова его долетят, вонзятся ей в душу, сделают больно.

— Ты спросишь: а, что с нашими маленькими уроками внизу? С ними покончено. С нами покончено. Не знаю, какие мечты ты лелеяла, но теперь настало время очнуться. Ничего не изменилось. Ничего!

Он ненавидел себя за то, что говорил об этом с такой злостью. Но был убежден, что это нужно сделать. Иначе все обернется для нее еще большим злом.

— Итак… — Чейз набрал в грудь воздуха. — Надеюсь, мы поняли друг друга.

Она кивнула.

— Думаю, да.

— Прекрасно!

Чейз сделал два неуверенных шага в сторону и рухнул к ее ногам, потеряв сознание.

— Чейз? — Александра потрясла его за плечо. — Чейз! — И услышала только нечленораздельное мычание — что-то насчет овец и навоза.

Алекс распустила Чейзу галстук. Боже милосердный, он весь горел. Дышал тяжело и хрипло. Его состояние было намного серьезнее, чем ей казалось.

Она тут же с головой окунулась в дела. Из-за того, что пришлось поднять на ноги весь дом, послать за врачом, накипятить воды для чая и перетащить в спальню ослабевшего от лихорадки мужчину весом пятнадцать стоунов[1], время пролетело незаметно.

А вот последующие дни тянулись медленно, ползли как улитки.

Чем дольше Чейз оставался в постели, тем сильнее тревожилась Алекс, доводя себя до безумия.

О характере ее связи с хозяином дома — она надеялась на это — не знал никто, поэтому у нее не было формальной причины навещать Чейза в его спальне, не говоря уже о том, чтобы сидеть у постели и оставаться дежурить ночью, как ей того хотелось. Невозможно было увидеться с ним и под предлогом визитов к нему девочек. Риск был слишком велик, они могли заразиться.