How Asia Found Herself

К счастью, к началу 1900-х годов стали переводиться и первоисточники о буддийских верованиях, которые выводили индийских читателей за рамки описаний разных сочувствующих или проницательных путешественников, не говоря уже об откровенных мошенниках вроде Нотовича. Хотя поиск нейтральной терминологии оставался сложной задачей (хотя и не столь сложной для индусов, которые уже приняли реинкарнации и статуи), переплетение индийских и европейских открытий "Дхаммапады" дало текстуальное представление о буддизме, который был больше озабочен этикой, чем метафизикой, и тем более проблематичными идолами. Ключевой момент наступил в 1904 году, когда Чаручандра Басу, который был тесно связан в Калькутте с Обществом Маха-Бодхи и Бауддха Дхарманкура Сабха (Бенгальской буддийской ассоциацией), опубликовал свой бенгальский перевод Дхаммапады. Еще одним свидетельством роли Калькутты как информационного центра стал, вероятно, самый ранний опубликованный перевод значительного палийского текста на современный индийский язык. Дхаммапада, возможно, самый важный текст для традиции тхеравады в Бирме и на Цейлоне, уже была определена востоковедами как наиболее близкая запись того, "чему действительно учил Будда". Наряду со связями Басу с Обществом Маха-Бодхи Дхармапалы, это протестантское представление о Дхаммападе как о "завещании" самого Будды послужило поводом для ее появления на бенгальском языке.

Пять лет спустя появилась версия "Дхаммапады" на языке урду. Отражая извилистые пути нового открытия Будды в Индии, она была сделана Бишаном Нараином, кашмирским индусом, членом Теософского общества, соучредитель которого полковник Олкотт был наставником Дхармапалы в миссионерской проекции буддизма с Цейлона. В основу своей версии на урду Нараин положил английский перевод немецкого лингвиста Фридриха Макса Мюллера (1823-1900), который был впервые опубликован в 1870 году. В переводе на урду с английского многочисленные космические формы Будды были вычеркнуты высоким викторианским историзмом, чтобы оставить только проповеди смертного Гаутамы, которого Нараин во введении, основанном на исследованиях Мюллера, поместил в его временную Sitz im Leben: жизненное окружение, теперь прочно закрепленное на планете Земля, в Капаливасту, "в ста милях к северу от Бенареса". Решимость востоковедов вывести Будду из тумана мифов вернула его в Индию и к индийцам.

К 1920-м годам индийское переоткрытие и возвращение Будды было в самом разгаре: в течение двенадцати месяцев появилась еще одна версия Дхаммапады на урду, а также переиздание бенгальской версии Басу и новый перевод на синдхи. В том же году ашрам, опубликовавший версию на синдхи, выпустил книгу о реинкарнации Анни Безант (1847-1933), к тому времени самого видного (и антиколониального) члена Теософского общества. Работы по буддизму также появлялись на хинди, особенно благодаря самоотверженным усилиям Рахула Санкритьяяна (1893-1963), североиндийского индуса-брамина, который обратился в буддизм в начале 1920-х годов во время посещения Цейлона, где он изучал пали после того, как выучил санскрит и услышал о буддизме в Калькутте. К 1929 году он оказался в Тибете, и отсутствие соответствующих словарей заставило его осваивать тибетский язык, сравнивая санскритские грамматические труды с их тибетскими переводами, чтобы постепенно составить свою собственную грамматику и списки слов. Через четырнадцать месяцев он уехал из Гималаев в Европу, где познакомился с ведущими учеными, такими как еврейский лингвист Сильвен Леви (1863-1935), который преподавал санскрит и тибетский в Париже (и недолго в Бенгалии). Затем, в 1931 году, Санкритьяян опубликовал "Буддачарью" ("Жизнь Будды"), новаторскую биографию на хинди, состоящую в основном из переводов с пали. Четыре года спустя он завершил работу "Тиббат ме Бодх Дхарм" ("Буддизм в Тибете"), в которой объединил свои исследования рукописей с историзирующим подходом, который (как и его более поздний марксизм) он перенял, читая европейских писателей.

Если в последующих работах Санкритьяяна Будда все больше превращался в прародителя Маркса, то предшествующее христианское прочтение Будды сохраняло свое место в индийском воображении, не в последнюю очередь на южноиндийских языках, таких как маратхи. Ключевой фигурой здесь был другой пионер индийской науки пали, Дхармананд Косамби (1876-1947). Как и Санкритьяян, Косамби сначала изучал санскрит, что отражало их общее происхождение как индуистских браминов. Затем он впервые положительно познакомился с буддизмом, прочитав перевод на маратхи "Света Азии" Эдвина Арнольда, выполненный Нараяном Кане. Как позже вспоминал Косамби в своей автобиографии на маратхи, "перевод Кане не так хорош, как [английский] оригинал, но в то время он мне так понравился, что я перечитывал некоторые фрагменты снова и снова. В то время она стала для меня оригинальным религиозным текстом".