И Эльборус на юге...

Сентября 28 <...>. Когда отряд подошел к аулу, лежащему по правую сторону от дороги, то для занятия оного послан был полковник Горский <...> с батальоном Тенгинского полка, Конно-Мингрельской дружиною <...> и двумя орудиями пешей артиллерии. Чтобы спасти сколько возможно сено, которое неприятель при появлении наших войск всегда зажигает, коннице приказано было обскакать аул справа. Она выполнила это быстро и успешно несмотря на сопротивление неприятеля, который встретил ее в правом конце аула. Он был немедленно опрокинут; и как аул примыкал к лесу, то Мингрельская дружина была спешена в ожидании пехоты, которая и не замедлила прийти.

В этом случае у нас ранено: прикомандированный к Генеральному штабу Грузинского гренадерского полка портупей-прапорщик граф Шувалов <...>

Сентября 30-го <...>. Полковник Горский вместе с <...> Конно-Мингрельской дружиною <...> послан был прогнать неприятеля <...>.

Кавалерия врубилась в неприятеля и опрокинула его; будучи потом подкреплена артиллериею и пехотою принудила его удалиться... С нашей стороны ранено: Конно-Мингрельской дружины всадников 4 <...> убито лошадей мингрельских 2, ранено 3<...> лейб-гвардии у корнета Поливанова ранена лошадь»[156].

Таким образом, мы впервые узнаем, что прототип Печорина не только участвовал в кавказской войне, но и действительно находился рядом с прототипом Грушницкого. Интересно, что «Печорин» ранен два дня спустя после «Грушницкого». Здесь же — Николай Поливанов, лошадь которого ранена еще через два дня во время горячей схватки...

(Хочется заметить, что, вопреки принятому ныне написанию «Колюбакин», в официальных документах лермонтовского времени, начиная с записей в походном журнале и кончая печатными текстами «высочайших» приказов, читаем: «Кулебякин». Такая же транскрипция в переписке его кавказских знакомых[157].)

Колюбакин-Кулебякин был представлен к производству в прапорщики: «...неоднократно являл примеры мужества и неустрашимости <...>. При переправе через Куаф, когда неприятель теснил ариергард <...>, ранен тяжело пулею в ногу навылет»[158]. Вспоминаются строки из «Княжны Мери»: «Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу... Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле: он махает шашкой, кричит и бросается вперед зажмуря глаза». В лермонтовской повести это отрывок из дневника Печорина. Становится очевидным, что и реальный граф Андрей Шувалов имел все основания произнести точь-в-точь такие слова. Но только ли он?..

Мы вели речь о главных персонажах. Упомянем, кстати, и об одной эпизодической фигуре.

Воюет в Закубанье Петр Нестеров. Летом следующего года, накануне приезда Лермонтова, он будет произведен в гвардии капитаны «с отчислением по армии подполковником и назначением командиром 6-го линейного батальона»[159]. Батальон располагался в преддверии Владикавказа, и Нестеров селится в самом городе.

Когда «Герой нашего времени» увидит свет, многие читатели сразу же узнают Нестерова в том владикавказском «полковнике Н...», у которого ужинал и ночевал Печорин и который утром, доведя Печорина до гостиницы, «простился с ним и поворотил в крепость». «Замечательно симпатичная и образованная личность,— уверяли современники в разговорах о Нестерове,— веселая натура его, доброта и обходительность привлекали к нему положительно всех!..»[160].

Но пока — роман еще не написан, автор его еще не приехал на Кавказ, а «полковник Н...» участвует в тех же делах, что и «Печорин». (Вспомним очерк «Три лермонтовских сокращения».) Итак, они уже знакомы, и год спустя Лермонтов вполне мог стать свидетелем дружеской встречи.

Глядя на листы поливановского альбома, мы словно превращаемся в очевидцев тех событий, о которых скупо информирует походный журнал.

Вот сражение в лесу. Орудийная прислуга в пороховом дыму. Пехота, прислонясь к деревьям, палит из ружей. Вот всадники Конно-Мингрельской дружины взлетают на вершину холма. Пули горцев встречают их. Раненая лошадь валится вместе с седоком. Вдали, в гуще деревьев,— сакли. За ними — копны сена («замечен аул и в оном фураж»). Отступая, горцы уносят с поля боя товарища. Спустя четыре года мотив этот появится в лермонтовском рисунке «Битва при Валерике», а в очерке «Кавказец» писатель упомянет о горцах, которые «в плен не сдаются, тела свои уносят».

Вот мингрельцы несутся среди домов и деревьев аула, преследуя противника. Вот они уже возле «фуража». Ожесточенная схватка. Отряд черкесов выносится из лесу с поднятыми шашками. Один из них натягивает тетиву лука.