I измерение

– Что тебе за меня пришлось заступаться. А сам я не умею драться.

– Правда?! – Надька посмотрела на Никиту, как на инопланетянина.

– Правда. Я никогда не дрался.

– Ничего , – Надька дружески хлопнула его по плечу, – научим!

Но из этого ничего не вышло. На следующее утро Надька потребовала:

– Ударь меня!

– Как? – опешил Никита.

– Вот так! – девчонка, не раздумывая, треснула Никиту по лицу. – Теперь дай мне сдачу!

– Я не могу бить девочку! – возмутился Никита.

– Да-а, тяжело, – протянула Надька, потом, подумав, добавила. – Хорошо, тресни-ка по этому дереву.

– За что? Оно ничего мне не сделало плохого.

– Ты что? Дурак? Это же просто дерево!

– Живое существо, – добавил мальчик.

– Да ты совсем больной, – бессильно вздохнула Надька и села на пенек.

– Больной, – согласился Никита.

– Что ж, придется мне за тебя заступаться, – вздохнула подруга.

Но заступаться пришлось все-таки Никите. После обеда мальчик ждал свою подругу в шалаше. Как вдруг крики на берегу привлекли его внимание. Вдоль берега к шалашу бежала Надька, за ней, догоняя уже, неслись мальчишки с рыжим во главе. Этот рыжий сколотил банду, чтобы отомстить Надьке. Вот он схватил ее за косы, повалил. Подбежали еще двое. В мгновение ока Никита слетел с дерева и подскочил к дерущимся. В этот момент подбежали еще двое из преследователей. Бальцерек с треском столкнул их лбами, они упали, хватаясь за голову. Никита оттащил сначала одного мальчишку и, ударив в живот, откинул далеко в воду. Потом другого соперника Никита схватил за ногу и за руку, раскрутив, тоже закинул в воду. В рыжего Надька вцепилась мертвой хваткой. Он орал, держась за ухо, мочку которого Надька прокусила насквозь. Никита поднял растрепанную побитую подругу и оба подтащить к шалашу. Однако мальчишки не желали их отпускать. Ими владела непомерная злость, и они бросились вдогонку своим врагам, только уже без рыжего. Он корчился на песке и орал, держась за прокусанное ухо. И туго пришлось бы друзьям, если бы на выручку не пришли недавние знакомые Никиты: Андрей Адрианчук и Ромка Долгов. Они отбили наших друзей и увели их в деревню.

Пока мальчишки слушали рассказ Никиты о нападении, Надька смывала боевую кровь с рук и лица. Потом она переоделась в другое платье, а порванное сожгла. Платье можно было просто выбросить, но Надька любила ритуалы. И поэтому ее старенькое платьице погибло в огне под унылые причитания Надьки. Затем Емельянова, как ни в чем не бывало, уселась рядом со своим спасителем и, болтая ногами, стала хвастать, как она умеет ловко справляться с мальчишками. Дело закончилось тем, что Андрей спросил у Никиты:

– И как ты дружишь с этой задавакой?

– Я задавака?! – тут же вспыхнула Надька и подскочила к Андрею.

– Ну, а кто же еще? – спокойно ответил тот и, перехватив удар девчонки, легонько толкнул ее от себя. – Пойдем, Ром, зря мы за них заступались.

Андрей пошел к калитке, Ромка – за ним.

– Стой! – Надька забежала вперед. – Ладно, чего там, задавака так задавака. Только это я так, для красного словца.

– И что? – Ромка склонил голову набок.

– Ничего, вы откуда приехали?

Мальчишки добродушно усмехнулись.

– Ну из Москвы. И что?

– А к кому?

– Я к Долговым, он – к Адрианчукам.

– К Адрианчукам? К Катьке что ли?

– А ты знаешь такую? – недоверчиво спросил Андрей.

– Еще бы мне не знать. Она уже приехала из больницы?

– Нет, завтра должна.

– Вот класс! – Надька радостно ткнула Андрея в плечо. – Значит, завтра встретимся. Кстати, я Надька.

– Роман.

– Андрей.

Так завязалась дружба Никиты и Надьки с Ромкой, Андреем и Катькой.

ГЛАВА 7

Школа 1941 года

Быстро бегут по небу низкие рваные тучи. Скрипит ствол березки под окном и вместе с каплями дождя просятся тонкие веточки в окно. А в теплой классной комнате слушают «Сказку о рыбаке и рыбке» в исполнении учительницы.

Никита смотрел на волнующееся, бьющей белой пеной море. Шторм. Отец в море. Мама на телефоне. Напряженная тишина квартиры и грохочущее море за окнами. Никита никак не может сосредоточиться. Где-то идет война. И, кажется, отца хотят туда послать, если уже не послали. Последний раз Никита видел его зимой, перед новым годом. Летом так он и не пришел в отпуск. Мама вместе с сыном одни ездили к бабушке в Енисейц.

И вместо того, чтобы слушать, Никита сочинять письмо Надьке и Катьке в Енисейц, столь полюбившуюся ему деревеньку на берегу Енисея. Родной мамин Енисейц. Он рисует по памяти Надькино лицо, волосы, неизменное цветастое платьице, из которого Емельянова давно выросла. Но все равно не снимает, этим самым демонстрируя своим родителям, что ей совершенно нечего носить. Однако родителям видно не до нее. Они постоянно ссорятся, и Надька ко всему этому до того привыкла, что жаловаться своим друзьям перестала. Под рисунком Никита пишет «Ромашка» – так ее называет Андрей Адрианчук за неизменное плате с ромашками.