И приходит ночь

Он постарел на годы прямо у нее на глазах. Плечи были опущены, на лбу появилась глубокая складка.

– Я знаю. Но если мы оба понесем ответственность, надежды на мир больше не будет.

– Должен быть другой способ.

Его молчание стало красноречивым ответом. Он сдался.

Это не расстроило ее. Разозлило. Может быть, он прав. Может быть, то, что он сдастся, подарит им шанс, чтобы уничтожить Лоури. Но Рен не хотела позволить ему впасть в отчаяние. Какими бы ничтожными ни были их шансы, что бы ей ни прошлось сделать, она будет бороться за него. За них.

Она схватила его за плечи.

– Послушай меня, Хэл. Ты не умрешь – по крайней мере, пока я дышу. Как только придет Гвардия, я потребую, чтобы меня отвели к королеве. Я расскажу ей все, и если доказательства не убедят ее, я пойду в парламент. И если они не испугаются, что Весрия отомстит нам, я…

Она найдет способ обратиться к Богине, если это будет необходимо. Она сделает все, чтобы он жил.

– Я верну тебя домой. Клянусь жизнью, – добавила она. Может быть, это обещание было наивным и безрассудным. Но сейчас, даже несмотря на слезы, которые щипали глаза, она не стыдилась этого. – Скажи, что веришь мне.

– Я верю тебе.

– Хорошо.

Рен не поняла, кто из них приблизился первым. Он провел пальцем под ее подбородком, приподнимая ее лицо к своему. Она встала на носочки. Его пальцы холодили ее кожу, но шепот дыхания на губах заставил все внутри воспламениться. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы исчез этот последний дюйм пространства между ними. Она хотела удержать этот его взгляд, такой страстный и отчаянный – предназначенный только для нее.

– Проверьте восточное крыло! – раздался чей-то громкий голос.

Они отпрыгнули друг от друга, и Рен почувствовала себя так, словно нырнула в покрытое льдом озеро. Мир нахлынул, холодный и темный. Времени больше не было.

Гобелен сорвался с каменной арки и с грохотом упал на землю, как рухнувшая крепостная стена. Свет из большого зала ослепил ее, а когда пятна в глазах прояснились, она увидела Уну в сопровождении двух гвардейцев, одна ее рука покоилась на эфесе меча. Рен наблюдала, как они анализируют сцену кусочек за кусочком.

Лоури, без сознания лежащий на полу.

Хэл с поднятыми руками, окровавленный нож в его ладони.

Она, стоящая всего в нескольких дюймах от него.

Тишина опустилась, как лезвие палача.

– Хэл Кавендиш, – прошипел один из гвардейцев, обнажая меч.

– Отставить, – отрезала Уна. – Тишина.

Ее подчиненные беспокойно переминались с ноги на ногу в ожидании следующего приказа. Уна холодно посмотрела на Рен, прежде чем ее внимание сосредоточилось на Хэле. Рука так и осталась лежать на мече.

– Говори. Сейчас же.

– Я хочу признаться, – тихо произнес Хэл, – в попытке убийства Алистера Лоури. Я готов сдаться.

Уна дернула подбородком в сторону Рен.

– А она?

– Я планировал избавиться от нее до вашего прихода, – сказал он таким голосом, от которого все внутри Рен похолодело. – Только из-за нее он все еще жив.

– Не слушайте его, капитан! – закричал один из гвардейцев. – Позвольте мне.

– Я приказала молчать! – рявкнула Уна. Рен знала это напряжение в ее плечах – стресс лидера. Уна сейчас усиленно размышляла, что будет лучше сделать для безопасности своего отряда и блага родины. – Брось оружие, Жнец.

Нож со стуком упал на каменный пол.

Взгляд Уны скользнул от ножа к крови, засыхающей на руке Рен, как будто она пыталась понять, что произошло.

– Я долго ждала этого дня. Только надеялась, что ты будешь сильнее сопротивляться.

Когда он не ответил, она с отвращением скривила губы.

– Лейтенант Сазерленд.

Рен испуганно вытянулась по стойке смирно.

– Капитан?

– Завяжи ему глаза.

Подчиненные Уны обменялись встревоженными взглядами. Даже если Хэл сдался, было огромным риском приближаться к нему, пока его не обездвижили. Но выражение лица Уны оставалось холодным и оценивающим – почти непроницаемым. «Проверка»

, – догадалась Рен. Но чего?

Если она будет размышлять над этой ситуацией, постепенно превращающейся в катастрофу, то сломается. Поэтому она заставила себя убрать сомнения глубоко внутрь, в запертую камеру сердца, где хранила военные кошмары и горе. Она могла это сделать.

«Я заставлю королеву освободить его, – поклялась она. – Он будет жить».

Она полезла в сумку, пальцы коснулись ножа, который он отдал в гостинице. Это был красивый клинок с резной рукоятью из цельного дерева.

Хэл оставался совершенно неподвижным, склонив голову так, что волосы скрывали выражение его лица. Вынув нож из ножен, Рен наклонилась и отрезала длинную полоску от шлейфа платья. Трясущимися руками она туго натянула ее и встала на цыпочки, чтобы завязать ее вокруг его головы. Узел блеснул, как чешуя змеи.

Девушка рядом с Уной неуверенно спросила:

– Что прикажете, капитан?

– Позови врача для аристократа, – сказала Уна, не переставая следить за Хэлом. – Возьмите Кавендиша и отведите его в повозку. На нем не должно быть ни единой царапины.

– А лейтенант Сазерленд?