И приходит ночь

Медленно весь гнев сошел с лица Изабель. Остался только ханжеский блеск в глазах и маниакальная, жестокая улыбка. Рен совсем не ожидала такой реакции.

– Понятно. Ты больше похоже на мать, чем я думала. Вы обе были уничтожены неуместными привязанностями. Я не могу решить, кто ты больше – предательница или дура, раз любишь это чудовище. В любом случае я гарантирую, что ты будешь присутствовать на его казни.

Что-то оборвалось внутри Рен. Дикая, отчаянная ярость, которую она не испытывала никогда в жизни, затмила разум. Не раздумывая она сделала выпад – магия вспыхнула холодным огнем в руках. Но прежде чем она смогла добраться до королевы, Уна схватила ее за локти и заломила их за спину. Королева даже не вздрогнула.

Рен безуспешно пыталась выбраться из железной хватки Уны.

– Отпусти меня!

Она услышала себя – узнала расстроенную пронзительность своего голоса, – но больше не заботилась о своем достоинстве. У нее осталось единственное убеждение, раскаленное, как уголь. Королеве это не сойдет с рук.

– Кажется, моей племяннице нехорошо, капитан Драйден. Ей нужен отдых после сегодняшних событий. – Изабель чопорно сложила руки, ее лицо было торжествующим, жестоко пустым. – Проследите, чтобы она оставалась в башне до суда над Жнецом.

– Да, ваше величество, – сказала Уна.

– Хорошо. – Изабель отвернулась от них, и ее трезубая диадема, темным силуэтом вырисовывавшаяся на фоне луны, напоминала рога. – Теперь прочь с глаз моих.

Дверь кареты захлопнулась.

Внутри все было серебряным. Сиденья с плюшевыми подушками, изящная филигрань, вьющаяся, как листья, по потолку, швы на подушке сбоку от Рен, кисточки на драпировках над верхушками окон. Здесь было стерильно, как в операционной.

Уна казалась темной зарубцевавшейся раной в бледном лунном свете. Впервые она выглядела неуместной и совершенно потерянной в парадном мундире.

– Мы можем поговорить?

Рен отвернулась, чтобы спрятать первые горячие слезы, потекшие по щекам.

– Мне нечего тебе сказать. Хотя теперь, когда королева сделала меня пленницей, ты можешь делать все что захочешь.

– Чего еще ты от меня ожидала? – Отчаяние сквозило в голосе Уны. – У меня связаны руки.

– У тебя связаны руки? Ты думаешь, это подходящее оправдание?

– Ладно. Обвиняй меня в трусости, если хочешь, но я не позволю Кавендишу уйти, не представ перед судом. Учитывая, кому ты предана, у меня нет другого выбора, кроме как обращаться с тобой как с пленницей.

– Ты обвиняешь меня в предательстве? – Рен не смогла сдержать язвительность в голосе. – Все, что я сделала, было ради спасения Дану.

– Я обвиняю тебя в братании с врагом.

– Ты ничего не знаешь…

– Рен, ты думаешь, я глупая? – Уна сжала руки в кулаки. – Он сдался, солгал ради тебя, ты держала в руках весрианский нож, а на твоих плечах лежал его пиджак.

– К чему ты клонишь?

– Что ты не смотришь на вещи объективно. Ты не можешь ясно думать. Я видела, как тебе было тяжело сдать его. Я видела, как ты смотрела на него в бальном зале.

Рен не удостоила Уну ответом. Их отношения с Хэлом ее совершенно не касались.

– Значит, королева права. – Уна взглянула на нее с неприкрытым отвращением. – Ты в самом деле любишь его.

– Это не так. – Это ведь правда, не так ли? – Богиня небесная, Уна. В любом случае что это меняет?

– Он чудовище! – Глаза Уны вспыхнули от боли. – Он убил сотни наших соотечественников. Или ты так легко забыла об этом?

– Я не забыла, – ответила Рен. – Как и не забыла, что Лоури безжалостно убил троих. И будут еще сотни, если не тысячи, жертв.

Тишина казалась непреодолимой стеной.

– Ни Кавендиш, ни Лоури не являются хорошими людьми, – уже мягче продолжила Уна. – Не важно, что мы сделаем, один из них останется на свободе. Я должна довериться решению королевы. Я должна поверить, что Лоури – меньшее из двух зол. Как ты не можешь это понять?

– Я прекрасно это понимаю. – Горечь сквозила в каждом ее слове. Рен отвернулась от Уны и плотнее запахнула пиджак Хэла. Его запах почти сломал ее. – Ты закончила? Королева сказала, что мне нужен отдых. Ты же не хочешь ослушаться ее приказов, не так ли?

Она ожидала спора, но Уна только вздохнула.

– Да. С меня хватит.

Уна оставила ее. Почему она была так глупа, думая, что Уна поможет, что ее чувство справедливости окажется сильнее ненависти? Может быть, Лоури прав. Может быть, они не смогут вырваться из круга войны, этого унаследованного насилия. Они были прокляты истекать кровью снова и снова, пока не останется ничего и никого. Рен почувствовала, что проваливается в темноту, и она не знала, сможет ли снова найти дорогу к свету.

Она подвела свою страну.

Она подвела Хэла.

Она подвела себя.