И развеется пеплом сердце моё…

– А почему бы и нет? Я послушал тебя, тогда, и уехал с тобой за границу. Но это была ошибка. Ведь Степан меня предупреждал. Но я, Злата, слушал только тебя. Теперь, многое придётся навёрстывать, но шансы ещё есть. Я надеюсь на это, – он пытался с ней адекватно разговаривать.

– Перестань, Шахов, – сказала она. – Причём тут я вообще? Посмотри на себя! Ну какая из тебя звезда? Опустись уже на землю! Твой Степан и не думал помогать тебе в карьере, а сам ты не пробился бы никогда! В тебе нет, Шахов, ни харизмы, ни трудолюбия! Было с самого начала понятно, что ты – актёр одной роли! Где бы ты ни был, неважно, в Москве или в Вене, ты остался Николашкой – мужем Марютки! Вот и вся правда. А Чаянка твоя пробилась одним местом, это и к гадалке не ходи! Скажи мне спасибо, что ты живёшь сейчас в Европе, у тебя есть работа, семья и дети. Если бы не я, ты бы бухал в московской коммуналке, никому не нужный, нищий и заброшенный!

Гриша задержал дыхание. Гнев охватил его, и он больше не хотел ему сопротивляться.

– О как тебя разнесло то, а?! – он сорвался. – Прямо, великий кинокритик нарисовался тут! Так, значит, я актёр одной роли?

От возмущения, Гриша раскраснелся.

– Ты, наверное, всегда так думала, не так ли? Знаешь… , -он запнулся. – Я только сейчас понял, что ты всегда была закомплексованным человеком с больным самолюбием. Вся твоя бравада самодостаточной женщины – лишь ширма. Тебя всегда раздражало то, чем я занимался. Ты предпочла видеть во мне таксиста, чем популярного актёра, рядом с которым ты – никто. И ты сделала все, чтобы разрушить мою карьеру!

– Прекрати! – проговорила Злата тоном Железной леди. – Прекрати свою истерику, ты смешон!

– А мне плевать! – ответил он. – Пусть я смешон, но я выговорюсь. Ты всегда ненавидела Чаяну, то, что нас связывает! Ты ненавидела моих фанатов, а ещё больше ты ненавидела поклонников Чаяны. Да ты… просто ей тупо завидовала! Как я мог не видеть этого?! Ты ненавидела наш мир и сделала все, чтобы вытянуть меня оттуда! Господи, это же так очевидно! А я – идиот, был слеп! Она мне всегда говорила, что я слеп! Как же она была права! – Он закрыл лицо руками и перевёл дыхание.

Злата выслушивала все эти откровения с завидным хладнокровием, чем раздражала Григория ещё больше.

– Знаешь…, – начала она задумчиво. – Это большая честь для меня, быть такой умной стервой! Я, оказывается, разработала целый план обрушения твоей карьеры, которая толком и не начиналась! Ха-ха-ха! –она повысила тон. – Твои измышления относительно этой мыши, я вообще комментировать не буду, скажу только одно – Я тебя просто любила, Шахов. И хотела всегда быть с тобой, «и в горе, и в радости», как говорится…

Злате захотелось, чтобы он ей поверил.

Гриша понял, что им начали манипулировать. Но, ему стало смешно от слова «мышь». Таким образом, Злата обнаружила себя и «потерпела поражение» перед Чаяной. Ему, вдруг, стало противно находиться с этой женщиной в одном помещении.

– А любила ли? Или быть со мной просто тешило твоё самолюбие? Ведь тысячи девушек со всего мира, где транслировалась «Марюткина доля», признавались мне в любви и мечтали обо мне! А ты, гордо пребывала рядом, словно королева… Избранная… Я даже знаю, о чём ты думала…

– О… да ты у нас от скромности не умрёшь! Слишком много на себя берёшь, Шахов…, для простого таксиста из Вены, – выговорила она с сарказмом.

Гриша не ответил, лишь смотрел на жену с отвращением. Ему было неприятно даже ударить её.

– Я ухожу, – проговорил он. – Я верну себе свою жизнь. Я верну себе все, что принадлежало мне по праву!

– Я так понимаю, ты намерен вернуть себе и её? – спросила она со смехом.

– Все, что принадлежало мне! – ответил он.

Злата все ещё держалась, но была раздавлена. Она использовала свой последний козырь:

– Дети тебе не принадлежат, Шахов!

Он улыбнулся.

– Ты никогда не отнимешь у меня детей. И ты сама это знаешь.

Сказав это, он ушёл.

…Злата смотрела в окно и провожала мужа взглядом. Она плакала. Через минуту взгляд её обрёл привычный прусский холод.

– Ничего у тебя не получится, – тихо произнесла она, смахивая высыхающие слезы.

3

Москва встретила его холодом и изморозью. Он вошёл в мамину квартирку и воспоминания о прожитой здесь, жизни, захватили его мысли. Теперь мать живёт со Степаном, жена которого взвалила на себя груз ухода за ней. Зато, немного оправившись от религиозной спячки, женщина увидела свою новую жизнь в уже подросших внуках, которых она периодически баловала то пирожками, то оладьями. Также, её хобби стало ходить с ними в лес за грибами и ягодами, которые, в её умелых руках, превращались во вкусные маринады и варенья.