И сгинет все в огне

Я откидываюсь на спинку стула и чувствую, как они шелестят под рубашкой. Четыре страницы из Кодекса Трансценденции, страницы, которые я вырвала, пока все смотрели на кристалл Абердина. Четыре страницы с самого конца, где, я уверена, находятся самые могущественные и запрещенные глифы. Четыре страницы, отныне принадлежащие мне.

Мой социальный статус в Блэкуотере не мог быть ниже. В течение нескольких дней все будут сплетничать о том, какая я катастрофа, как мой глиф взорвался перед моим лицом, что я не заслуживаю своей метки. Даже другие из Нетро, вероятно, будут держаться от меня подальше. Но мне все равно. Потому что я здесь всего один день, а уже украла четыре глифа прямо из-под носа Магнуса Абердина.

Эти Волшебники понятия не имеют, с кем имеют дело.

Глава 11

Прошлое

В двенадцать лет я совершаю свое первое убийство.

Он Смиренный, новобранец городской стражи, лет двадцати от силы. Наши пути пересекаются из-за чистого невезения. Я мчусь по переулкам Хеллсума с командой Ревенантов, только что совершивших налет на склад торговца-Волшебника. Он в патруле, одинокая ночная смена, шепчет себе под нос на ходу. Мы сворачиваем за угол и видим друг друга. На секунду мы замираем, секунду ошеломленного узнавания, длящуюся целую вечность.

Шепот послала меня в этот рейд, потому что я маленькая и ловкая и могу плавить металл с помощью своей магии. Совокупность всех навыков делает нас идеальными для проведения захвата и разгрома. Это должно было быть быстро, легко, без риска. Никто не должен был знать. Никто не должен был пострадать.

Новобранец тянется за свистком.

Мои руки двигаются, выхватывая локусы, и я оказываюсь в Пустоте, даже не успев осознать, что делаю, даже не успев подумать. Если бы я замедлилась и задумалась, я бы, возможно, колебалась, может быть, позволила бы одному из других повстанцев взять инициативу на себя или попыталась бы вырубить его. Но сейчас я не могу думать, потому что все происходит слишком быстро, потому что свисток почти у его губ, потому что я делаю то, чему меня учили.

Я высекаю огонь и направляю в него.

Вспышка пламени пронзает воздух, как кнут, обжигая кирпичную стену переулка. Секунду новобранец еще здесь. И вот его уже нет, этого мальчика со свежим лицом, с носом, покрытым веснушками, и тонкой, едва заметной бородкой. Пламя поглощает его целиком, и все, что остается, – обугленная оболочка.

Я ни с кем не говорю, пока мы спешим обратно в наш безопасный дом на окраине города, пока мы делим добычу, пока запираем двери и устанавливаем патруль. Сера ждала меня, она пытается заговорить со мной, но я отталкиваю ее, не в силах даже взглянуть ей в глаза. Но в ту ночь я просыпаюсь с криком, и Шепот приходит, чтобы меня обнять.

– Я убила его, – говорю я ей, слезы текут по моим щекам, каждое слово зазубренным камнем застревает у меня в горле. – Этого городского стража. Я убила его.

– Да, ты сделала это, – говорит Шепот. Мы сидим на чердаке фермерского дома на краю участка, на куче мягкого сена, где бледный лунный свет пробивается сквозь щели в крыше. – Если бы он свистнул, то натравил бы на вас всех остальных охранников. Тебя бы поймали. Пытали. Убили. Ты спасла нас, Алка. Ты спасла нас всех.

– Он не был Волшебником, – выдыхаю я, но во мне так много чувств, что их невозможно выразить словами. – Он был Смиренным. Как ты, как моя мама, как Сера. – Теперь я рыдаю, и Шепот обнимает меня все крепче и крепче, обхватывая сильными руками. – Я убила Смиренного! Я не… не лучше любого другого Волшебника!

– Нет, моя дорогая, – говорит Шепот и целует меня, целует прямо в лоб, проявляя больше любви, чем когда-либо прежде. Это поражает меня настолько, что я на секунду перестаю плакать. – То, что ты сделала, – сохранила свою миссию. Это было борьбой за наше дело. Ты все сделала правильно.

– Наше дело – сражаться с Волшебниками, – шепчу я в ответ, – помогая Смиренным, а не убивая их.

Шепот глубоко вздыхает, прижимаясь своим лбом к моему. Ее кожа холодная, но удивительно мягкая, и на мимолетную секунду я почти вспоминаю, какой на ощупь была моя мама.

– О, милое дитя, – говорит она. – Хотела бы я, чтобы жизнь была такой простой.

– А она не такая?

– Пока существуют угнетатели, существуют и пособники. Все время, пока Волшебники держали всех в страхе, были Смиренные, которые помогали им. Всегда найдутся те, кто ставит свой собственный комфорт выше блага своего народа. – Шепот по-прежнему обнимает меня, но в ее голосе слышится холод, словно обнаженный клинок. – Этот человек сегодня выбрал свою судьбу. Он мог бы разыскать нас. Он мог бы встать на сторону тех, кто боролся за освобождение. Вместо этого он решил помочь угнетателям. Он сделал свой выбор, Алка. А ты сделала то, что должна была.

– Ты убивала Смиренных? – тихо спрашиваю я.

– Да, – отвечает она. – Больше, чем могу сосчитать.

– Мне снова придется убить Смиренного?