И сгинет все в огне

– Ну, в любом случае Дин из ордена твоих соперников. Думаю, вы и должны быть врагами. Ты заводишь друзей в ордене Явелло?

– Орден Явелло, – повторяет Талин. – Проблема ордена, полного студентов, выбранных за их хитрость, заключается в том, что каждый из них считает себя самым умным человеком в комнате.

– А ты?

Талин ухмыляется:

– Ну, я на самом деле самый умный человек в комнате.

Я не могу сдержать смех. Не знаю, что такого в Талине, но что-то в нем меня расслабляет. Со всеми остальными, будь то Фил, Десмонд или даже Марлена, мне все равно приходится притворяться, чтобы сохранять фасад Алайны. Но Талин как будто видит все насквозь, видит настоящую меня. Так что я могу просто быть собой.

– Похоже, тебе здесь не очень нравится.

– Неужели это так очевидно?

– Очевиднее некуда, – отвечаю я. – Разве эта школа не соответствует твоим королевским стандартам?

– Ну, нет, соответствует, но проблема не в этом. – Мы выходим на широкую поляну, и на него падает лунный свет. Рунические символы все еще нарисованы на его руках, но они выцвели, стали более тусклыми, как фреска после дождя, остаточное изображение, виднеющееся на его черной коже. – Дело в том, что я скучаю по дому, – говорит он со вздохом. – Я скучаю по жаре пустыни на своем лице. Скучаю по плаванию в соленых озерах. По пению рассветных ласточек и вкусу плодов бузины. Скучаю по этому запаху. – Он качает головой, и маленькие серебряные бусинки на концах его косичек звенят, как колокольчики на ветру. – Взгляни на меня. Я стал таким сентиментальным. – Он оглядывается в мою сторону. – А ты скучаешь по дому?

Я знаю, что он имеет в виду Нью-Кеншир, но в голове у меня та маленькая квартирка в Лароке, та, что у пляжа, последнее место, где я видела родителей. Найди правду за ложью

.

– Больше всего на свете.

Талин кивает.

– Я здесь не вписываюсь. Мне не нравится прохладный ветер, холодный камень, не нравится, как деревья как будто следуют за мной. И люди, другие студенты…

– Тебе не нравятся маровианцы?

– Мне не нравятся эти маровианцы, – говорит Талин. – Постоянные ссоры из-за статуса, одержимость рангом и восприятием, все улыбаются этими акульими улыбками, думая, как бы вонзить тебе нож в спину. Все, что мы делаем, – соревнуемся, и ради чего? Похлопывания директора по спине? Тьфу. – Что-то пробегает по его лицу, настоящий намек на гнев. – А местные слуги, как с ними обращаются? Вынуждены пресмыкаться перед нами со страхом в глазах, на каждом шагу боясь, что их выпорют или убьют. Меня от этого тошнит.

Талин полон сюрпризов, но этот, пожалуй, самый большой из всех.

– У вас в королевстве Ксинтари нет Смиренных?

На этот раз он не нашел быстрого ответа и тщательно подбирал каждое слово.

– У меня дома все по-другому. Те, у кого нет магии, Смиренные, как вы их называете, защищены законом так же, как и мы. Волшебники не могут причинять им боль или плохо обращаться, и за это предусмотрены серьезные наказания. В нашем королевстве Смиренные – не слуги, а соотечественники, которые могут жить так, как им заблагорассудится.

– Но… вы все же правите, – говорю я. – Ну то есть Волшебники. Вы все равно главные.

Талин моргает, на этот раз с удивлением.

– Ну да, – говорит он. – В конце концов, такова воля Богов.

Я ничего не говорю, отворачиваясь. Пусть это мгновение продлится в тишине. Потому что, разумеется, как бы Талин ни отличался от других, насколько бы он ни понимал меня, он все равно Волшебник, аристократ, принц. Как бы мы ни были похожи, между нами по-прежнему зияет пропасть, которую я не представляю как преодолеть. Он может быть очаровательным и красивым, у него могут быть эти невероятно глубокие глаза, но, в конце концов, он флиртует не со мной. А с Алайной. И мне нельзя забывать это.

Мы уже почти вернулись в кампус, высокие шпили главного здания нависают высоко над деревьями, сияние фонарей поглощает лунный свет. Когда мы входим во двор, Талин поворачивается ко мне, его карие глаза встречаются с моими, золотые искорки сверкают, как золото в реке.

– А как насчет тебя, Алайна? Тебе здесь нравится?

– Нет, – отвечаю я прежде, чем успеваю по-настоящему обдумать ответ, а затем слова просто вырываются, как водопад. – Я тут такой же чужак, как и ты. Ну, не совсем как ты, но… Я не из какой-то большой влиятельной семьи. Все смотрят на меня так, как будто мне здесь не место, как будто мое присутствие оскорбляет их священное учреждение. Словно все ожидают моего провала, и каждая система, с которой я сталкиваюсь, кажется, создана для того, чтобы подтолкнуть меня к нему. Я думала, что, как только попаду сюда, буду в своей тарелке, буду одной из избранных. Но все, что я нашла, – лишь еще больше уровней исключения, больше ступеней на лестнице иерархии. А эти усилия, постоянные усилия, уходящие на то, чтобы носить маску, не показывать им, кто я на самом деле, скрывать все то, что я действительно думаю на случай, если это будет использовано против меня. Это утомительно и сводит с ума. Я ненавижу каждую секунду этого. – Я делаю глубокий вдох. – Извини. Это было слишком.