Я буду надеяться на чудо

– Вам же с ней беспокойство. Если я сейчас начну психовать и грубить как Анька Шеметова, я бабушку до второго инфаркта доведу. Нет уж, домой вернусь, тогда начну перед зеркалом вертеться! У мамы нервы крепче, и вообще… это дело родителей – уму-разуму учить!

– Валя, а почему у зеркала вертеться? – засмеялась прабабушка Энн.

– Все подростки очень большое значение внешности придают, я по своим одноклассницам знаю. Даже красавицы боятся, что недостаточно красивы. Вот Аня Шеметова, она считает, что некрасивая и даже фотографироваться избегает.

– Она так и сказала тебе?

– Ничего не говорила, но это же видно! И не понимает, что красота – это провокация.

– Что-что?

– Вы знаете, почему эти подонки к нам привязались? Ни мы, ни даже зэк Сергей им ни на фиг не нужны. Они за Сашей увязались.

– То есть Саша виновата?

– Ей что, в парандже ходить? Может быть, Энн за сестру испугалась… а может, за себя. Она ведь на нее похожа. Тоже красавицей будет. Нет, перед зеркалом я в переходный возраст вертеться не буду. Самая обыкновенная у меня внешность – не красавец и не урод!

– Валечка, к красивым мужчинам женщины на улице не привязываются, – засмеялась старушка.

– Все равно, вокруг красавцев страсти кипят, посмотрите сериалы. А я хочу спокойной жизни.

– Значит, моим правнучкам спокойная жизнь не светит?

– Не знаю. В кино обычно красавицы расчетливые и циничные, такие легко по жизни идут. А ваши… они хорошие. Наверное, им в жизни труднее будет. Моя бабушка сказала, что злоба направляется на все хрупкое: красоту, интеллигентность, веру, нежность. Я за них боюсь…

– Спасибо, Валентин, за заботу, – бесшумно вышедшая на крыльцо Саша обняла их, сидящих на верхней ступеньке. – Я не такая уж слабая. Приходилось за себя постоять. А Анечка… конечно, она у нас нежное создание. Ничего, жизнь закалит.

Покрасневший Валька встал, выбираясь из ее объятий:

– Меня она злила, когда была доброй до глупости к тем, кого не жалеть, а ругать нужно. А сейчас, когда она…

Он вовремя остановился. Здесь же прабабушка!

– … позволяет себе вспылить, – продолжила Саша.

– Ну да! Мне жалко, если она будет как все!

– Тут, дружок, одно из двух: или ей закаляться, или за нее бояться. А вообще пора бы тете Наташе приехать!

Валька вел Никитку домой. Для Вальки – дело на десять минут, но Никитка растягивал этот процесс минут на сорок. Он то садился на корточки и долго разглядывал божью коровку на тротуаре, то, запрокинув голову, наблюдал за дремлющим на крыше котом, то требовал, чтобы его усадили на парковую скамейку. А в парке он непременно шел к столикам шахматистов, за которыми почему-то в кустах стояла парковая скульптура: олениха с олененком. Валька привычно поднимал его на постамент, и Никитка некоторое время стоял, держась за оленихину ногу. Только после этого он направлялся к воротам. Но сегодня, когда они наконец-то вышли из парка и перешли Пушкинскую, он бросился в сквере к кустикам, на которых росли белые шарики. Всё, теперь минут пятнадцать будет рвать эти шарики и давить их ногой! Валька вздохнул, повернулся в поисках скамейки и увидел Елену Игнатьевну, везущую внука в прогулочной коляске. Игнаша весь вывернулся, наблюдая, как Никита топает по шарикам, и Валька сказал:

– Никитка, не будь жмотом, дай Игнаше по шарикам потопать!

Брат сначала надул губы, но потом кинул горсть малышу под ноги. Тот топнул ногой и засмеялся. Тогда Никита засмеялся вместе с ним, стал рвать шарики и носить их к коляске. Елена Игнатьевна спросила Вальку, как рука, и он ответил:

– Всё путём, вот, швы сняли.

– Господи, какие рубцы!

– Да ерунда, это для девчонки трагедия, а мне что? Кровь ран и грязь странствий украшают мужчину!

Елена Игнатьевна рассмеялась:

– Приятно, что ты читал Стивенсона, – потом поглядела на него внимательно и спросила. – Валь, что случилось? Ты какой-то заведенный.

Валька совсем не собирался ей что-то рассказывать, но почему-то заговорил о том, что мучило это последнее время: в Москве его жизнь была обычной, а здесь после слов бабушки о борьбе со злом он с этим злом то и дело сталкивается.

– Валь, добра в жизни больше, чем зла. Просто зло заметнее. Вот скажи, когда на тебя напала собака, кого было больше: тех, кто разбегался, или тех, кто бросился вас выручать?

Валька задумался, припоминая, и с облегчением сказал:

– Спасибо, Елена Игнатьевна!

Никитка обернулся на них и решил, что глядящая на него бабушка тоже хочет играть. Он высыпал шарики ей под ноги и сказал:

– На, потопай!

Валька с Еленой Игнатьевной засмеялись. Она топнула и сказала:

– Спасибо, Никита, теперь сам! Нам с Игнашей домой пора. А за бабушку, Валька, не беспокойся. Она пережила большое горе, но со временем с ним справится и станет почти как прежде. Видишь, какие у нее внуки хорошие…