Я был миллионером целых два дня

Маршрут автобуса проходил севернее, по асфальтированной дороге. Она соединяла мелкие поселки, разбросанные по самому краю пустыни. Вилли пришлось выбрать старую заброшенную дорогу через плоское, как раскаленная сковорода, плато. У нее были два достоинства. Она шла напрямик в Мескит, а люди на ней встречались крайне редко. Но кроме достоинств были и недостатки. Во-первых, она растянулась на шестьдесят четыре километра. Вилли был не в той форме, чтобы без труда преодолеть такой путь. Его физическое и моральное состояние оставляли желать лучшего. Особенно моральное состояние – все-таки он еще не привык терять два миллиона долларов в один присест! Во-вторых, упомянутые шестьдесят четыре километра проходили не по тенистому городскому парку, а по аризонской пустыне. В тени, скорее всего, было не меньше сорока пяти по Цельсию, а может быть, и больше. У Вилли не было термометра, чтобы это проверить. Да и тени тоже не было. На голой, как лысина старого пропойцы, равнине не было ничего, что могло бы дать укрытие безумцу, вступившему в эти пределы. Колючие пучки черт знает какой травы торчали вдоль обочины редкими клочками и царапали открытую полоску кожи между кроссовкой и штаниной коротковатого комбинезона каждый раз, когда Вилли отклонялся с трассы. Он вздрагивал, словно просыпаясь ото сна, и возвращался на дорогу. Прикрывал глаза, чтобы защитить их от слепящих лучей, и, вопреки всем усилиям, опять медленно погружался в тяжелую дрему. Через некоторое время он снова сходил с дороги. И вновь его ангел-хранитель проводил по кровоточащим ногам пучком колючей травы, возвращая грешника на правильный путь. А беспощадное солнце висело над головой и жгло, жгло, жгло.

Однако Вилли смог прикинуть, что, судя по тому, что вышел он из города при первых лучах солнца, а сейчас оно было почти в зените, пройдено чуть меньше половины. Но это при нормальном шаге. А кто сможет определить, каким шагом он шел? Оставалось еще столько же, или даже больше? Сам Вилли этого уже не чувствовал. Он не чувствовал уже ничего, кроме желания лечь в раскаленную бурую пыль и тихо сдохнуть, как старый шелудивый шакал, отгрызший себе лапу, застрявшую в капкане. Именно так он себя и ощущал с того момента, когда был вынужден бросить под ноги Толстому Бобу два миллиона долларов и расстаться с мечтой вернуться в ближайшее время в Россию.

«Пройти по этому пеклу еще тридцать или сорок километров я не смогу, – Вилли решил быть честным с собой. – А если и случится чудо, и я дойду до Мескита, то все равно меня уже там ждут. К чему себя мучить? Лягу ничком и закрою глаза».

Вилли сам не заметил, как упал в песок, но напряг силы и встал. Тихий далекий звук мотора заставил обезвоженный мозг высосать из загустевшей крови последнюю каплю влаги и послать телу, наверно, такой же последний импульс к действию. Вилли резко обернулся, его рука сама выхватила револьвер. Но… Преследователей не было. Дорога убегала за горизонт, и на ней не просматривалось ни малейших признаков движения. Он вложил кольт в кобуру и развернулся обратно. Перед глазами была все та же самая дорога, до того же самого горизонта. Вилли повернулся еще раз. Та же дорога. Тот же горизонт. Он повернулся еще раз. Картина не изменилась. Откуда он пришел? Куда идти дальше? Где запад? Где восток? Солнце светило в самое темя.

«Вот и славненько! – наконец смирился он даже с каким-то облегчением. – Все решилось само собой. Конец мучениям! Надо просто лечь…»

Опять слабый звук мотора. Мозг никак не отреагировал на него. В организме уже не осталось влаги для еще одного порыва. Вилли не стал искать источник звука. Он поставил сумку на раскаленную землю, лег рядом, закрыл глаза… И увидел Толстого Боба и Стива.

Они сидели в большом закрытом автомобиле и пили прохладную воду из пластиковых бутылок. Кондиционер в кабине работал на полную мощность, и на довольных лицах дружков не было ни капли пота. Вилли всем телом ощутил сладостную прохладу, струящуюся из кондиционера, но сил подняться у него не было. Шум мотора продолжал нарастать. Вилли не переставал видеть улыбающиеся лица Боба и Стива, которые все пили, пили и пили холодную воду. Между глотками они что-то говорили, но голоса их были какими-то другими, как будто и не их вовсе. Вилли слышал даже женский голос. Затем лица стали удаляться, бледнеть, размываться. Наконец они растаяли совсем, голоса смолкли. Остался ровный белый свет, и ничего более.

А потом свет начал сереть, на нем стали появляться темные пятна, трещины и, наконец, когда Вилли окончательно открыл глаза, он увидел над собой низкий потолок, выкрашенный белой потрескавшейся краской.

Глава 7

– Джек! Он очнулся!

Вилли услышал уже знакомый женский голос. Его же он слышал в пустыне. Разглядеть женщину он пока не мог, сфокусировать зрение не получалось.

– И правда очнулся! Джек, иди скорее сюда!

В комнату кто-то вошел.