Я должна кое-что тебе сказать

Вечером Эльза решила не рассказывать Тома о случившемся. Они легко перекусили в гостиной, за просмотром фильма, ужинать не было ни малейшего желания. Когда они занялись любовью, мыслями Эльза была не с Тома, а перед ноутбуком, который ждал ее наверху. Надо лишь обменять его на свой собственный и отправиться сразу в Apple или найти кого-то, кто разблокирует для нее доступ. Все можно преодолеть, она уже добралась до той точки, когда было бы глупо остановиться из-за пароля. Но Тома умолял ее кончить: «Давай уже, давай, я почти уже». Кончить не так-то и просто, хотела было ответить она, но вместо этого впервые ускорилась, чтобы Тома кончил раньше нее, тем более что у нее, скорее всего, и так не получилось бы.

Перекатившись на бок, Эльза открыла глаза. Внезапно ей бросилась в глаза огромная картина Сая Твомбли. Работа входила в серию, которая в свое время, в шестидесятых годах, прославила американского художника, – на белом фоне выделялись переплетения малиновых линий, огромные, но трудно читаемые письмена. Эльза прищурилась, вглядываясь в картину. Справа она заметила граффити, которое, в отличие от остальной работы, было выполнено не краской, а воском. Эльза вскочила так резко, что напугала Тома.

– Что на вас нашло?

– Это вы повесили эту работу, Тома?

– Нет, это была одна из немногих картин, которые терпела Беатрис. Поэтому она повесила ее в нашей спальне.

Эльза подошла ближе и разобрала восковую надпись: «GAMEOVER»[5]

.

Около восьми утра она не выдержала. Пока Тома умывался, а Паола еще не пришла, она поднялась с ноутбуком в кабинет Беатрис и сменила один на другой. В любом случае никто не станет проверять, а ей не нужно было много времени. Она устроилась в углу комнаты, напротив работы Твомбли, и открыла компьютер Беатрис. Вбила GAMEOVER прописными буквами, как на картине. Главная страница открылась, когда Тома вышел из ванной.

– Уже за работой? Вы меня поражаете…

Эльза опустила экран ноутбука, улыбаясь.

– Вы же знаете, что я больше не пишу.

– Что-то мне подсказывает, что это пройдет…

Тома невыносимо долго выбирал рубашку, затем брюки. У этого мужчины было больше одежды, чем у Эльзы за всю ее жизнь, настоящий денди. Когда она услышала его возню на кухне, то наконец-то смогла изучить рабочий стол ноутбука Беатрис. Папка «Тексты» в левой части экрана выделилась на фоне соседних папок с весьма прозаичными названиями: «Налоговая», «Домоуправ», «Страховая»… Она открыла ее. Там были файлы с названиями романов, которые Беатрис успела опубликовать. Ни один файл не был похож на текст неизданный или в работе. Когда Эльза отсортировала их в хронологическом порядке, она заметила, что последний файл датирован 2016 годом, то есть за два года до смерти Беатрис.

20

Эльза смотрит в зеркало. Она приглашена на ужин вместе с Тома. Парижский ужин, она уже знает, что это такое. Тома будет, как всегда, блистательным и смешным. Она чувствует себя уродливой – грустный взгляд, тусклые карие глаза, напоминает побитую собаку. Поникшие, блеклые каштановые волосы. Она скучная, угрюмая и вся словно выцветшая. Полная противоположность Беатрис с ее синими глазами, черными волосами; она была той самой энергичной и популярной женщиной, о ней даже подруга Эльзы Ноэми говорила, что «стоило ей появиться, остальные меркли на ее фоне». Этим вечером Эльза сама себе отвратительна. Может быть, дело в месячных, которые должны прийти со дня на день? Под руку с Тома все неизбежно будут сравнивать ее с Беатрис. Все будут сочувствовать Тома, потому что он не нашел никого лучше. И все будут правы. Она и правда запасной вариант. Бледная, очень бледная копия Беатрис. За показными улыбками она уже слышит: «Ну, все же Беатрис – это совсем другое дело!»

Тома барабанит в дверь ванной, властный голос: «Эльза, вы идете? Я вызвал такси, машина будет через пять минут!»